Шушакова Л.В. Деревня Большое Кошаево (Публикация воспоминаний Парфеновой Елены Степановны)

У каждого из нас есть своя Родина, то милое и красивое, родное душе местечко, где мы родились, выросли и проживаем. Для нас это — деревня Большое Кошаево Красноуфимского района Свердловской области.

По нашему глубокому убеждению каждый человек, который покидает свою деревню на долгие годы или какой–то период, при возвращении домой всегда переживает большое душевное волнение. В деревне все свое родное: дом, родные и близкие люди, речка, поляны, тополя, березы, рябины – все родное.

Где бы деревенский человек не находился, он всегда в паузах между служебными делами, житейскими заботами, в минуты душевного спокойствия вспоминает свою родную деревеньку: «А вот у нас в деревне было так – то…», «А вот моя мать кормила меня в воскресенье горячими шаньгами с молоком», «А вот мы с Петькой ловили щурят штанами» и т.д. Чтобы понять настоящее, надо хотя бы немного узнать историю своего села или деревни. Не зная прошлого – не поймешь настоящее и не увидишь будущего.

Для ознакомления с историей возникновения деревни Большое Кошаево мне хотелось поделиться с вами воспоминаниями моей бабушки Парфеновой Елены Степановны. Немного о её  биографии.

Парфенова Елена Степановна

Парфенова Елена Степановна родилась 28 июня 1924 года в д. Кошаево Красноуфимского района. Начальную школу закончила в д. Кошаево, а в 5 и 6 классах училась в Новосельской восьмилетней школе, а 7 класс окончила в Махновской средней школе Алапаевского района. После окончания семилетней школы в 1938 году Лена поступила в Красноуфимское педагогическое училище, которое закончила 21 июня 1941 года. На работу направлена в маленькую школу поселка Козьмяш Кошаевского сельского совета. Работала там 2 года, после этого 1 год работала в Кошаево, 2 года в Нижне–Иргинской школе, с 1946 года до 1974 года работала в Кошаево и в Новом Селе, с 1951 по 1959 года работала в Новосельской восьмилетней школе учителем математики и географии в 5 классе, 2 года в начальных классах, с 1959 года по 1974 год работала учителем начальных классов в д. Кошаево. В 1974 году вышла на пенсию на льготных условиях (Елена Степановна со своим мужем воспитали семерых детей). В школе проработала 33 года.

Парфёнов Иван Петрович и Парфёнова Елена Степановна

К сожалению, Елены Степановны уже нет в живых, но еще многие помнят свою замечательную учительницу.

Моя Родина

Деревня наша называлась Большое Кошаево, а в сторону Красноуфимска на тракту была еще одна деревня Малое Кошаево (теперь уже ее нет, не осталось признака, где была деревня. Все переехали). Деревня Большое Кошаево стоит на реке Иргине. Река Иргина берет начало где–то около Красноуфимска (участок селекционной станции), вверх по течению от Кошаево в 4-5 км Тахтамыш (татарская) и Верх–Иргинск (русская), а еще выше по течению Иргины находится деревня Турыш (половина населения русских, половина татар).

Вниз по течению Иргины лежит село Новое Село. Раньше оно называлось Крестовоздвиженское, дальше деревня Кандраково, еще дальше село Нижнеиргиское. Потом Красносоколье, а после него река уходит в Пермскую область и впадает в реку Сылву.

Деревня Большое Кошаево расположена на крайнем Юго–Западе Свердловской области, в 30 км от Красноуфимска, а в 10 км от нашей деревни уже проходит граница с Пермской областью.

С давних пор в деревне живут русские люди, занимались и занимаются сельским хозяйством. Как и по всей нашей стране за последние годы происходило множество перемен в жизни народа.

Из воспоминаний моей бабушки Елены Степановны: «О том, когда и кем была основана наша деревня, я, конечно, не знаю, только то ясно, что очень давно. От людей я слыхала, что основал ее татарин Кошай, но насколько это достоверно – утверждать не берусь. Еще я слышала, что в нашей деревне был Емельян Пугачев. Люди говорили, что сидел он на камне на берегу реки. То, что он действительно был в Кошаево, подтверждают документы, которые хранятся в Красноуфимском краеведческом музее. Там сказано, что из Красноуфимска Пугачев хотел идти на Ачит, но ему дорогу преградили правительственные войска, и он пошел через Кошаево на Кунгур. Кстати, за Новым Селом в направлении к Нижне – Иргинску есть урочище, которое называется «Юлайково». Значит, это еще утверждает, что это название связано с именем Салавата Юлаева.

Однажды был найден клад медных монет времен Екатерины Второй. Копали яму под воротный столб и на глубине 50 см нашли берестяной туес полный этих монет. Несколько монет отдано в Красноуфимский музей, а остальные растаскали, растеряли ребятишки.

О временах гражданской войны много не слышала. Видимо, больших боев не было, но все – таки небольшая память осталась. За деревней около леса, вернее на опушке леса, есть старые окопы со времен гражданской войны. У нас дом старый, крыша железная прострелена пулями. Знала одну женщину, которая рассказывала, что ее муж был партизаном, воевал с белыми. Звали его Кузнецов Сергей. Конечно, были люди, которые участвовали в этой войне, но никто не записал, и то время постепенно стиралось из памяти.

Знаю только, что много мужчин в те времена были взяты в подводы на лошадях, уехали и пропали без вести. Многие отступили с белой армией, потому что была очень сильная агитация, пугали Красной Армией. Люди пугались и убегали в безвестность.

Деревня Б. Кошаево была большая. Улицы имели несколько названий, дома, конечно, не нумеровались. А улицы были такие: Мизяна, Сосновка, Усьяна, Пекурки, Зеленая улица, Большая Зарека, Нижняя улица, Маленькая Зарека.

Земля до коллективизации была разделана государством на наделы, а земли были хорошие, плодородные. Название некоторых участков и сейчас имеются по тем владельцам, кому принадлежали: Копытовские места, Парфеновская перемена, Ходеновские избушки, Загоры, Башкурка, Козьмяш, Горелый Лог, Есташкины места, Монковаяма, Прохоровых озер.

На полях, которые принадлежали жителям д. Кошаево, много озер – ям, наполненных водой. Места очень красивые. На запад от деревни лежит пашня, называют ее перемена, а за пашней сразу идет полоса, прямо сказать, типичный кусок тайги, в основном, хвойный лес, а за ней уже идет смешанный лес: береза, липа, рябина, черемуха, можжевельник (верес), ель, пихта, изредка сосна. В наших лесах нет лиственницы, ни кедра, ни дуба, только у Нового Села есть дубовая роща, да в деревне Малое Кошаево рос кедр. В лесу на полянах было много земляники. В пору моего детства и раньше ребятишки с раннего воздуха ходили за земляникой – это было основное лакомство. Есть и клубника (глубеница). В логах около воды росла смородина. Малины около деревни не было, а в недавние времена стали рубать лес, на вырубках стали появляться малинники. В заросших заболоченных озерах встречается клюква, раньше звали ее журавлиха. Есть в лесах грибы: грузди, рыжики, масляники, сыроежки, опята, лисички, волнушки, но не так уж много. Раньше, я слыхала, ездили за грибами к Ачиту.

Есть поле «Загоры», потому что тут гора, скорее не гора, а большой холм, а на этой горе растет «вишенье», его собирают для засолки капусты. Это растение высотой 30см, листочки похожи на листья вишни, но это не вишня. Растет только на этой горе. В основном, вокруг деревни Большое  Кошаево преобладает лесостепь, поля и лес. В некоторых местах больше полей, изредка кусты или наоборот – больше леса и кустов, а среди них пашни. Жизнь людей в деревне изменилась резко за сравнительно небольшой срок.

До революции 1917 года и до коллективизации 1929 года все жили единолично, каждая семья имела свои наделы земли, все занимались сельским хозяйством. Конечно, тоже были богатые, середняки, бедняки. Слишком богатых не было, но были такие, которые имели маслобойки (делали масло из конопляного и льняного семени), крупорушки (из зерен ячменя, гречихи делали крупу).

Дома были деревянные. Дома зажиточных крестьян выделялись из всех. Самый богатый был Ходенев Василий, дом у него был двухэтажный В основном, дома строились на три окна на дорогу или на 2 окна, все строились по одному образцу, но были и дома на 5 окон с горницей. Дома назывались избой. Один угол занимала русская печь. Печи были «битые». Их били из глины. Делали из досок коробку, ее обкладывали глиной небольшими порциями и били колотушками до тех пор, чтобы уплотнить. Печь бить собирались несколько мужчин, одному эта работа была не под силу. Собьют печь, прорежут чело и коробку из досок вынимают или просто сигают. Как-то умели потолок делали на печи, его сбивали от стен постепенно и сходили к центру. Глина затвердела, и печь готова. На печь стелили обычно большие каменные плиты, а уж, когда появилось железо листовое, то на печь стелили листы железа.

На печи спали, сушили одежду, валенки, носки, зерно, а в печи готовили пищу, пекли хлеб, грели воду для стирки, для скота. Была печь незаменима, но она давала мало тепла, и для отопления ставили печки – железянки. Когда топят печку – жарко, а протопится – холодно. Зато вечером на такой печурке можно было сварить свежую похлебку или напарить картошки с салом. Перед печью клали чугунную плиту – шесток. Отверстие в печи — чело закрывали заслонкой из железа. Трубу обычно делали тоже из железа, а когда появился кирпич, стали делать кирпичные трубы.

У угла печи ставили столб, на него клали брус, а другой конец укрепляли в стене и клали доски. Это полати. Вот на этих полатях и спали. Расстояние от потолка до полатей 70 – 80см, поэтому там было тепло. От столба под углом 90 градусов клали половую доску. Она тоже упиралась и крепилась в стену этой «грятки» (полица или полка), к «грятке» прибивали доску углом в 90 градусов, чтобы не видно было, что там клали или чтобы не падало, что там лежит.

 Участок пола перед печью назывался «середа» (кухня). На «середине» хранилась посуда в «завалке» (небольшом шкафчике), стояли чугунки для приготовления пищи, ведерные чугуны для нагрева воды для скотины, ведра для пойла (корма для животных), большая кадка  (емкость) для воды, которую «дружками» (двумя ведрами на коромысле) носили из колодца (большой вырытой ямы, окаймленной срубом, с двумя вертикальными перекладинами, на которых крепился «ворот» — небольшое круглое бревно на металлическом стержне, к нему крепилась ручка и веревка с привязанным ведром) или с реки.

В печи готовили пищу для семьи на целый день, пекли хлеб, пироги, шаньги, грели воду для стирки белья, для скота. Справа от печи приделывали из досок «голбчик», он делался ниже печи на 35 – 40 см, ширина его была 80 – 100 см, на нем тоже спали. С полатей на «голбчик» клали доски наклонно шириной 60 – 70 см «ленивка», по ней ребятишки влезали с «голбчика» на полати, делали ее для безопасности, но все равно дети часто падали. Вся жизнь проходила на этой высоте. Тут спали, тут проводили длинные зимние вечера, освещаясь лучиной или немудреной лампушкой из стекла. Это называлось «сумерничать».

 Под «голбчиком» вешали рукойник (умывальник, похожий на чайник), он висит на веревочке, берут за рожок, наклоняют и вода льется на руки. Под рукойником стоит деревянная «лохань» или уже позднее металлическое ведро. Наполнилось – надо выносить на улицу. Мылись без мыла, зубы не чистили, мыла не было, пасты тоже. Тут же около рукомойника висели полотенца из холста – «рукотерники».

От передней стенки до задней ставили «лавку» (скамейку), под окнами до «середи» тоже стояла лавка, образовался угол. В углу стоял большой стол, над столом «божница», на «божнице» — иконы. В крестьянских избах не было никакой мебели, «середь» ничем не отделялась, это уже позднее стали делать заборки от «грятки» до полу.

 Вот такое устройство было, в основном, во всех избах по одному плану. Дома, в которых было пять окон, назывались пятистенными. Посередине дома проходила стена, она отделяла горницу от избы. Горницу содержали в чистоте, украшали как могли. В простенке между окнами висело зеркало. На зеркало вешалось вышитое полотенце, внизу к полотенцу пришивались кружева. Тут уж каждая мастерица показывала свое умение, надо сказать, что девочки с ранних лет учились рукоделию, из многих выходили замечательные мастерицы.

Обычно под зеркалом в простенке стоял стол. Стол покрывали скатертями в несколько рядов. Это говорило о достатке в доме. Скатерти были тканные с разными узорами, вышитые на коленкоре, связанные крючком из простых ниток однотонные или цветные. На полу лежали домотканые половички. У стены стояла кровать, обычно сделанная из деревянных досок, позднее появились железные кровати с панцирной сеткой. На кровать клали пуховую перину, к кровати подвешивали «подвес» — коленкор вышитый или связанные кружева во всю длину кровати, а покрывали кто красивой материей, кто кружевным или вышитым покрывалом, в 60е годы появились фабричные покрывала. Поверх покрывала клали подушку, в праздники на подушки одевали вышитые крестом или гладью наволочки, если подушек много, то складывали их горкой: на большую подушку клали поменьше, на эту еще меньше и т.д. Заправить кровать – это было целое искусство, каждая девушка невеста должна была научиться этому, а то засмеют свахи невесту – неумеху, да и жених еще подумает: брать ли такую в жены.

Долгое время в горницах не было никакого отопления. Кирпича не было. Только, когда в Верх – Иргинске появился кирпичный завод, стали печки делать «голланки», но это была большая редкость. Только у богатых, а простые люди ставили для отопления очаги. Очаг – это уже достижение, от него долго держалось тепло, на очаге была плита, на ней можно было готовить свежую пищу.

Дома делали из бревен. Рубили в «лапу» и в «чашу», потом складывали в срубы, внутри избы бревна обтесывали топором, стругали стругом. В большинстве дома ставили прямо на землю без фундамента, на углу ставил стояки и заваливали бревна нижней землей с обеих сторон, делали завалины, потом все – таки стали делать фундамент из камней.

 К праздникам избы тщательно мыли древесиной. Когда появились газеты, стены стали оклеивать газетами, много позднее – обоями. Большую ценность представляли тес и поволье. Тес пилили ручной пилой, делали такое приспособление: ставил столбы на два столба перекладины. Столбы в рост человека. На перекладины закатывали бревно, один человек стоит наверху, другой внизу и пилят. Этот труд очень тяжелый, поэтому пиломатериал очень берегли. Толстые доски – половицы клали на пол. Полы не красили, а мыли дресвой или скоблили ножом. Потом научились красить полы охрой. Охру брали где – то в лесу, там есть ее небольшая залежь. Для того чтобы покрасить пол кипятили конопляное или льняное масло. В кипящее масло опускали куриное перо, если оно свернулось, значит масло готово для употребления. При его кипячении нужна большая осторожность – оно может вспыхнуть. Кипяченое масло смешивали с охрой и красили. Но сохло очень долго: дней 20 или больше, поэтому уж очень считалось богато, если покрашен пол. Дорожили каждой крашенной доской.

У каждого дома был большой двор, конюшни, амбар. Двор был огорожен заплотом. Крыши на дворах крыли ржаной соломой или лубками. Бани делали подальше от дома, часто на берегу реку, и амбары тоже ставили поодаль. Это из – за пожаров. Бани часто горели. В бане в углу вкладывали каменку из камней. Сверху насыпали речную гальку. Топилась баня по – черному, так как весь дым шел в баню и открытую дверь. Стены были все в саже. Волосы мыли щелоком. Насыпали в ведро золы, заливали горячей водой. Зола оседала на дно, а водой мылись. Волосы от такого мытья становились мягкими шелковистыми. У большинства женщин были красивые длинные волосы. Мыло было редкостью. Мылись из глиняных крынок. Колод не было. У чела стоял большой чугун, в нем грели воду.

 Еще баня служила сушилкой, осенью туда ставили снопы льна и конопли, баню очень жарко топили, иногда бани от этого сгорали. Высушенные снопы тут же в передбаннике мяли на мялке, отделяли костицу от волокна. Лен сеяли в поле. Он низенький. Очень красиво цветет. Все поле в мелких голубы цветах. А коноплю сеяли в огородах. Она вырастала выше человеческого роста. Рвали ее в конце августа перед уборкой картофеля. Сначала вырывали посконь. В старину говорили «надо рвать посконь». А растения, на которых вызревает семя, оставляли до вызревания семян. Вырванную коноплю связывали в снопы, а их ставили в суслоны или бабки. Семя обмачивали, просушивали, провеивали на ветру. Еще были большие решета в виде сита по бокам с ручками, решето подвешивали, насыпали в него семя, брались за ручки и трясли его. Под решетом полог, часть зерна высыпается под решето верхнее не зерно, а мелкие семена сорняки, а наверх поднимается легкая часть сорняков. Ее просто сбрасывают – это называлось «скруживать».

Много позднее появились веялки, сортировки. Семя отделили, теперь снопы вымачивали в мочищах, озерах, болотах до тех пор, пока костица не начнет отставать от волокна. Снопы вытаскивают, дают им обтечь, прослушать на воздухе и ставят в жарко натопленную баню. Высушенные снопы тут же в передбаннике мяли на мялке, отделяли костицу от волокна. Мялка – это такое сооружение из двух столбиков на подпорке чуть повыше пояса человека, сверху скрепляют двумя параллельными досками, между ними находятся отверстие размером в 2 -3 см. меду ними третья подвижная доска с ручкой. На две доски кладут сноп и надавливают третьей доской, костица ломается, а волокно остается, но костица полностью не отделилась, тогда берут трепало в правую руку, а волокно в левую и трепалом ударяют по волокну – получились отрепи (теперь зовут пакля).

Лен не мочат в мочищах. Его вырвут, свяжут в снопы, составят в суслоны, подвешивают на вешала под крышей, высушат, семя вымолят, снопы развяжут и расстилают тонким слоем на скошенном лугу или на поляне. Так и называлась эта работа «стлать лен». Потом лен собирал, сушили так же в жаркой бане, мяли и трепали. После этого лен чесали на чесалке. Пластина размером 20см на 10см сплошь набитая гвоздями, она крепится на столбик, а столбик высотой 30см крепится на доску (почти как прялке) женщина садится на доску и через гвозди продергивает горсть льна становится тоньше, но остается длинные качественные волокна, а чтобы еще качественнее получилось волокно, его чесали щетью.

Щеть делали из свиной щетины. Была раньше порода свиней, у которых на спине росла щетина около 15см. щетину связывали в пучок, заливали варом, внизу расширяли. Из полученных волокон пряли нитки, которыми шили, даже говорят, были такие умелицы прясть, что можно было этими нитками шить на машине. Волокна раньше называли куделей, ее надо прясть. Пряли на пряхе (две скрепленных дощечки – одна горизонтально, другая вертикально). К вертикальной доске привязывалась куделя, а на горизонтальную садилась пряха. Левой рукой тянули куделю, скручивая ее в нитку, а нитка наматывалась на веретено. Всю зиму женщины, девочки, даже маленькие девочки усердно прядут пряжу.

 Вечерами ходили вечеровать друг к другу с пряхами. При слабом свете коптилок или лучины пряли. Когда появились школы, девочек не отпускали в школу – надо было прясть. Пряжу мотают на мотовило, к весне моты готовы. Их замачивают в щелоке. Затем собираются бабы в компании мыть моты, вымоют, высушат и тогда начинают ткать.

Ткать умела каждая женщина, но выделялись очень искусные мастерицы. Ткали полога, половики, скатерти с различными рисунками. Некоторые покупали нитки из хлопка разных цветов, называли их тогда бумагой, и вытыкали разные замысловатые узоры для скатертей. В каждой семье был ткацкий станок. Сначала мот растягивали на выборы, которые кружились на новое, нитки сматывали на тюрик, а тюрик крутили на вьюхе, потом идут сновать. Сновалки большие, их ставили обычно в ограде, потом расставляют кросна, на которых ткут. Столько здесь деталей: станины боковые, навоя, пришвица, ниченки, зеленки, набилки, бердо, цевки или чевки, скально, челнок.

Сотканную ткань называют холст. Вот с таким трудом получали ткань. Одежду шили руками. Машины швейные редко у кого были. Популярной тогда машинкой была немецкая машинка «Зингер». Одежду очень берегли, чинили, ставили заплатки. Праздничную одежду хранили в сундуках и одевали только по праздникам.

Названия одежды многие не сохранились: зипун, армяк, кафтан, шабур, бекешка, сачек, визитка, азяш, понтиток, лопотина.

Женщины носили длинные сарафаны до пят и басы – юбки из домотканной материи, внизу нижняя юбка – станавина. Женщинам по религии нельзя было носить внизу штаны – это великий грех. Татарки носили, а русские нет. Как они только обходились без них? Не было никаких гамаш, колготок, только чулки с резинками и шерстяные носки. Мужчины носили наверху шаровары, снизу подштанники. Обязательно надо было носить пояс крест.

 Очень многие в деревне мужчины умели плести лапти, их плели из лыка, которое сдирали с молодых липок. Лыко очищали от темного слоя ножом, получалась длинная полоса шириной около 2см. лапти плели на колодке, называлась оно деревцо, использовался коточик. У лаптей были длинные оборы, которыми привязывали лапоть к ноге, предварительно намотав на ноги портянки – полотнище из тряпки. Из лыка еще плели лапти из обор в виде галош, так и звали «лышные калоши», в них ходили к скоту. Изношенные лапти назывались ошеметки.

У нас в лесу растет липа. Есть участок Курень в 6 -7км от деревни. Его зовут Липа или Липовая гора, там много лип. Старые липы срубали, кору сдирали пластами через всю липу. Эти пласты опускали в мочища. Там они лежат, мокнут определенное время, когда нижний слой начнет отставать, его сдирают на мочало. Из мочала вили веревки, ткали кули, использовали на вехотки, ими мылись в бане, мыли посуду, полы. Рубили липу весной, когда пойдет сок. После обдирки мочала оставался лубок. Лубками крыли крыши на дворах, ребятишки использовали эти лубки вместо санок, катались на них с ледяных горок, лубками обшивали сани, стелили их на дровни, из мочала ткали рогожки размером 2 на 1,5, ими устилали сани, дровни, кошовки, использовали от укрытия от дождя.

В деревне были различные мастера. Выделывали шкуры из овец. Шили из них шубы, тулупы – это большие шубы до пят с широким воротником. Закутаешься в такую шубу и поезжай куда хочешь, хоть за дровами в лес, хоть за соломой для скота или в город на рынок. 30 км не ближнее место. Автобусы тогда в город не ходили. Женщины еще носили большие шали. Шаль укрывала почти до колен, такая она была большая. Из выделанных телячьих и коровьих шкур шили сапоги и черки в виде галош, в шутку их называли шилокопы. Сапоги и черки шили мастера из Нижне – Иргинска.

 В деревне были свои мастера катать валенки, в народе их звали катала. Кроме своих каталов приходили в деревню из других мест катала, снимали у кого – нибудь избу и катали в ней валенки – катанки, а староверы их называли пимы, соответственно и катателей называли пимокатами. В деревне говорили, что пришли кухморские пимокаты. Белые валенки выстилали разными рисунками гарусными нитками. Эти валенки называли печатными, их берегли, носили только в праздники или в церковь. Такие валенки сейчас можно увидеть в Нижне – Иргинском краеведческом музее.

Были в деревне маслобойки, на которых били масло, или ездили в деревню Копорушки Пермской области. Там у богатого купца была большая маслобойка. Большое здание, в котором стоят несколько столбов. Внизу типа большого корыта с высокими стенами, в него засыпают семена конопли или льна, сбоку делают отверстие, из него выливается масло в подставленную посуду. А во дворе находится большое круглое колесо, укрепленное горизонтально, впрягают лошадь, она ходит по кругу, колесо, видимо, как – то связано с внутренними столбами, они начинают то подниматься, то опускаться -3 столба кверху поднимаются, а три в это время опускаются, семена раздавливаются, из них получается очень вкусный жмых. Тут же крутятся ребятишки, ждут, когда взрослые отвернутся, сунут ручонку, пока столб поднимается кверху и выхватят горстку вкусного жмыха. Взрослые, конечно, их отгоняют, потому что это опасно, этим столбом ручонку раздавит, но столбы сдвигаются медленно и как – то обходилось без травм. Если добрый дяденька дежурит, то он сам ребятишек угостит, а злой выгонит. Масло разливали по стеклянными четвертям – это такая большая бутыль. Растительного масла из подсолнуха тогда не продавали. Масло из конопли темно – зеленое, очень вкусное. Его добавляли в похлебку, в капусту, ели вареную картошку с маслом, т.е. кому с чем нравится, излишки продавали на рынке. Появилась в хозяйстве какая – то денежка на обновки, на нужды хозяйства. Жмых без масла называется турандой. Туранду добавляют в пойло коровам, овцам.

Были и крупорушки. В них делали крупу из овса, ячменя. Гречихи, пшеницы.

В каждой деревне были кузнецы. Одна кузница была на Пекурках на берегу реки. В кузнице работали кузнец и молотобоец. Специальным мехом раздувают угли, а уголь выжигали где – то в лесу в специальных кученках – накладывали кучу дров, поджигали, а весь кученок засыпали землей, там дрова тлели и получался уголь. Вот этот уголь и использовался в кузнице. В кузнице ковали лошадей – набивали подковы на копыта, оковывали полозья саней, кошевок, дровен, набивали шино на колесо.

Крестьяне сами кустарным способом делали сани, дровни, кошевы, гнули ободья для колес, гнули дуги. Но главное занятие у крестьян – землепашество. Сеяли пшеницу, рожь, ячмень, овес, гречиху.

 Все люди в деревне были русские, православной веры, жили издавна. Уж где –то при колхозах жил в деревне один татарин, жена у него была русская. Его так и звали «Вася – татарин», а в 30 годы приехала семья откуда – то из Чебоксар (Осиповы), чуваши. Но никто и никогда их не выделял, не унижал, все жили на одних правах.

Церкви в нашей деревне не было. Ходили в церковь в Новое село, там и кладбище. А в Кошаево была часовня на берегу реки. Вокруг часовни были большие тополя. Еще в Мизянах на повороте в Сосновую стоял «Кристик». Это небольшое помещение, где, видимо, тоже молились. В часовне были колокола и в них звонили, а в Пасху звонили целую неделю. Церковь в Новом Селе закрыли в 1936 году, а часовню в эти же годы увезли в поселок Козьмяш за 20 км от Кошаево, и там из нее сделали школу. «Кристик» тоже разрушили. Советская власть уничтожила религию. Интересно то, что стояла эта часовня и «Кристик» и никто их не трогал, хотя они и не охранялись. Считалось, что это святое место.

Особо почитались праздники. В праздники (до революции) люди не работали – это считалось великим грехом. Соблюдали посты перед Рождеством, Пасхой, Ивановым Днем, перед Успеньем, каждую среду и пятницу. Праздники церковные: Рождество очень почитали (7 января),  Масленица, Пасха, 7 апреля было Благовещенье.

Свадьбы обычно проводились зимой или в такое время, когда нет сезонной работы. Нельзя проводить свадьбу в говенье (пост), а можно только в промежговенье. Невесту выбирали родители. Конечно, ведь была любовь между молодыми людьми, но при выборе невесты с любовью в большинстве случаев не считались, да и любовь молодые люди тщательно скрывали. Неприлично было идти парочкой, показывать людям свои симпатии.

А свадьба начиналась со сватовства. Родители брали сваху из своей родни и приходили к родителям невесты. Спрашивали согласия на брак и обговаривали день свадьбы, но иногда сваты получали и от ворот поворот. После сватанья обрученье. После обрученья – плаканье (девичник). Плаканье длится неделю. Тут приходит жених. Собираются подружки, шьют невесте приданное и готовят подарки, которые невеста будет дарить родне жениха. Невеста плачет, особенно, если выдают за нелюбимого человека, до свадьбы, после свадьбы, а иногда и всю жизнь.

В старое время разводы были редки. Как бы не жилось – хорошо или плохо, терпели и жили. Венец ронять – великий грех. До свадьбы подружки приезжали к жениху за мылом и веником, чтобы мыть невесту. Устраивали веселье, немножко выпивали, пели веселые песни.

Во время свадьбы утром приезжают дружки (друзья жениха), забирают сундук с приданным, а свахи развешивают приданное на показ. Затем на красиво украшенных лошадях родственники жениха едут за невестой. Подружки невесты дружкам прикрепляют восковые цветы, берут плату.

Жених выкупает невесту и везет ее к венцу. Во время венчания девушка, сохранившая честь, кладет ленточку в Евангелие. Обман недопустим. Великий грех. Молодежь на свадьбе не гуляет. Не положено. После венчания невесту встречают в доме жениха песнями, которые поют специально приглашенные женщины, они славят жениха и невесту, дают напутствия песней. На свадьбе гуляет только родня, особый почет родителям. Крестный и крестная на свадьбе играли особую роль. Они ведут свадьбу. Невесте бросают деньги, дарят подарки. Чем выше цена невесты, тем больше ей уважения. Эти обычаи были в старину и сохранились долго, теперь уж, конечно, многое исчезло. Свадьбу, действительно, играли. Свах катали в корыте, мыли в бане, а если летом, искупают в водоеме. Шутки, смех, веселье.

Может быть, когда-нибудь кому-нибудь будет интересно узнать о прошлом нашей деревни и прочитает мои записки. Я благодарна, если кто-то заинтересуется, низкий тому поклон. Значит, не зря писала, мой труд не пропал зря. С уважением бывшая учительница Елена Степановна Парфёнова».

Вот и подошел к завершению рассказ Парфеновой Е.С. о том, как жили раньше в д. Большое Кошаево.