Копырин А.Л. Отомстили… (из цикла «Охотничьи рассказы»)

  Наши леса богаты дичью. Количество, конечно оставляет желать лучшего, но разнообразие представителей животного мира очень хорошее.

    По кромкам болот и в вырубах постоянно держались косули, лежки лосей были повсюду. На ручьях обосновались бобры.

    Они последние годы на всех мелких речках и ручьях появилось в большом количестве. А это значит, все ручьи стали полноводнее, где раньше можно было речку спокойно перейти, теперь приходилось искать обход или смотреть упавшее дерево.

    Вместе с подъемом уровня воды в лесных ручьях, по берегам бобры устроили настоящий лесоповал. Все кусты ивы, черемухи и осинник они планомерно свалили. Даже многие березовые деревья перегрызли наполовину или до одной трети толщины ствола. Та же участь постигла и многие сосны, которые стояли в непосредственной близости от воды.

    Осину «валят» понятно, этой древесиной они питаются и заготавливают ее на зиму. Из нее же строят плотины. Но вот зачем грызут сосну и березу.

    Один из моих товарищей охотников высказал такую версию, «…все для кучи, что попалось под руку, (на зуб) с подряд валят». Второй, некогда работник леспрома с серьезным выражением лица сказал: «план гонят, в конце года». Еще варианты: для хохмы, с пьяну, порезвились от нечего делать, что бы не замерзнуть и т. д.

    Один из наших товарищей охотников Виктор Парамонов постоянно разорял бобровые плотины. Выйдя к какой нибудь речке и не найдя перехода, он пробовал перейти через бобровую плотину. Перейдя на другую сторону, с края сапогом, разрывал неширокое углубление и вода начинала уходить, размывая «гидротехнические» сооружение бобров.

    На эту тему наш небольшой охотничий коллектив неоднократно дискутировал. Мы пытались внушить нашему товарищу, что не надо разорять боровые плотины. Парамонов стоял на своем — бобры вредители, наделали плотин, ручей не перейдешь где надо. А смотри деревьев сколько свалили, все равно не съедят, зачем столько — вредители!

     Наши охотничьи угодья по площади не очень большие и когда мы ходили коллективом на охоту, договаривались как разойтись, что бы не мешать друг другу. Один шел вдоль высоковольтной, второй параллельно речке, третий шел по квартальным. К середине дня мы выходили на границу с соседним районом, там обедали и затем до вечера шли в обратном направлении к машине, которую оставляли на кромке леса.

    Несмотря на небольшую площадь охотничьих угодий,  этот район по количеству и разнообразию дичи был очень интересен. Здесь были и глухари и рябчики, небольшое количество косача. Вдоль ручьев в кустах, когда шли с собакой по чернотропу, постоянно поднимали зайцев.

    Объясняется все это наверно просто — в этом районе было большое количество покосов. Они тянулись и по кромкам болот и вдоль старых вырубов, а также располагались отдельными круглыми или вытянутыми площадками в середине соснового леса. Иные одной стороной примыкали к болотам, густо заросшим кустарником, другие неровной ломанной линией, шли вдоль едва заметного ручья и все они соединялись узкими лесными дорогами для вывозки сена и пешеходными тропинками, которые трудолюбивые покосники проложили в самых экзотических местах по кратчайшему расстоянию и конечно перекинули через мелкие ручьи и болотинки легкие мостики, в две три жерди. И самое главное, все это поддерживалось в порядке, на протяжении десятков лет.

    Все эти тропинки, переходы, мосточки были так живописны и своеобразны, что неоднократно посещала мысль — кто бы все это нарисовал на картинах Левитана.

    А для птицы и зверя здесь было раздолье, ну и для охотников просто сказка.

    Большая дорога, по которой раньше вывозили лес, а теперь к ней сходились все мелкие дорожки для вывозки сена, начиналась на больших покосах у кромки болота.

    Ответвление от нее, узкая лесная дорога, проходившая сквозь вековой сосновый лес, к одному из нешироких лесных ручьев. На другой стороне ручья была гора; дорога, перейдя ручей, резко поднималась в гору с левым поворотом. Дальше дорога по вершине горы уходила на другие покосы, расположенные примерно в получасе пешего хода.

    А на ручье покосники сделали мост. Мост построен  капитально. Попрек ручья уложено два толстых сосновых бревна. На них сверху сделан накат, из четырехметровых  бревен толщиной 40-50 см и все это сверху скреплено еще поперечными бревнами.

    Впервые увидев этот мост, я даже удивился. Через маленький ручей, люди в ручную, сделали полноценный деревянный  мост. По внешнему виду он запросто мог выдержать груженый автомобиль, а по следам на подъезде можно было определить, что здесь уже ездили на тракторе с тележкой.

     Осмотрев рукотворное сооружение, я с удовольствием прошелся по нему пару раз туда и обратно. Встав посредине, попробовал покачаться. Ни одно бревно не дрогнуло, не пошевелилось. Мост наверно выдержал бы и груженный лесовоз. Воды в тот год было мало и под мостом, еле журчал мелкий ручеек шириной наверно меньше метра. Я удивился, для такого невзрачного ручейка, сделан почти капитальный мост.

     О деревянном мосте у горы, я рассказал своим товарищам, они оказывается его уже видели. Мы обсудили вопрос о трудолюбивом русском народе и что он может сделать своими золотыми руками, без применения сложной техники, и пришли к единодушному заключению, что покосники молодцы.

     Через пару лет мы оказались на охоте в этом районе. К вечеру я подошел к мосту, но переходить на другую сторону не стал, потому как моя дорога лежала в низовья ручья, на большой участок свежего выруба.

    Глядя на мост удивился, воды в ручье было до уровня моста. Бревна настила, наполовину скрыты водой. Приглядевшись увидел, что вода мутная с коричневатым оттенком, значит где то рядом работают бобры. Медленно двигаясь вдоль ручья, обнаружил и боровую плотину. Она была построена за поворотом, метров на пятьдесят, ниже моста. Пройдя мимо, я ушел по своему заранее намеченному маршруту.

     А Парамонов к мосту вышел утром. Как он потом рассказывал, в хорошем расположении духа и приподнятом настроении. За мостом на горе перспективный участок, там должны быть косули и немного дальше на ягодниках и глухари. В предвкушении встречи, он медленно и бесшумно шел с ружьем в руках.

    Подойдя к мосту, он двинулся напрямик по бревнам. Бревна как ему показалось, лежали на воде. То что воды было до средины бревен он конечно увидел, но не придал этому значения. Берег с этой стороны был высокий. Для переправы Виктор ружье предварительно повесил на плечо. Что бы не шагать мелкими шагами по осклизлым от сырости бревнам, он сразу широко шагнул и попал на четвертое бревно.

   Только он перенес вес тела на ногу, стоявшую на бревне, оно стало уходить из под ног. Что бы не провалиться, он быстро и широко шагнул второй ногой — и второе бревно, на которое он вступил, так же ушло под воду.

    Так с широко расставленными ногами, почти на шпагате, он начал погружаться в воду вместе с бревном. Как только он успел перебросить вторую ногу к первой, он тут же стремительно пошел ко дну. Только схватившись руками за бревна, он остался на плаву, но в воду погрузился по грудь.

    Ноги до дна не доставали. Ружье спало с плеча и наполовину ушло в воду, только ружейный ремень в локтевом сгибе, держал его от полной потери, в грязной коричневой жиже. Рюкзак сзади сначала зацепился за бревно, но при попытках человека выбраться, черпанул воды большим поперечным карманом, пришитым снаружи рюкзака и начал тянуть Парамонова вниз. А болотные сапоги, набрав грязной жижи, стали пудовыми, а еще, своими отворотами загнутыми ниже колена, мешали перебросить ногу через бревно.

    Бревна оказались не закрепленными и держались на  поверхности воды на плаву, но в строгом порядке, как имитация настила моста. Так по грудь в воде перебираясь по бревнам, подминая их под себя, Виктор в течении получаса вылазил из воды. 

     Выбравшись на берег, Парамонов положил ружье в сторону, освободился от рюкзака, снял сапоги, одежду и пару часов сидел у костра, просушивая одежду. При этом, он сказал много хороших и добрых слов в адрес бобров.

     В конце дня, когда мы собрались у машины и Виктор подошел к нам, в одежде испачканной коричнево — глинистым раствором, он долго, с чувством, толком и выражениями рассказывал нам, как бобры хотели его утопить.

    — Это они тебе отомстили — сказал Максимов, выслушав энергичный монолог товарища —  не будешь у них больше плотины рушить — мы тебе сколько говорили, ты не слушал. Еще хоть одну плотину развалишь, они тебя утопят, или дерево на тебя уронят или как по телевизору показывали видел, бобер мужика укусил за ногу — насмерть. Так что смотри, они тебя поймают.

      Подействовало это или нет на Виктора, но после этого Парамонов действительно перестал разрушать бобровые плотины.

2013-2014 г.