Копырин А.Л. Пити-пити

У любого человека, кто часто бывает на природе, будь то турист, грибник, рыбак или охотник, наверно есть свои любимые места.

   И где бы ты не ходил, куда бы ты не ездил, всегда хочется вернуться на любимое или памятное место.

   Наш охотничий коллектив, с удовольствием бывает в разных уголках нашего района. Все старинные дороги, ручьи и речки, а так же интересные и необычные складки местности и достопримечательности в том числе, мы знали отлично.

   Иной раз попав на старое место, удивляешься, как все изменилось буквально за пару лет. Особенно это заметно в последнее время. Но ни смотря ни на что, каждый из нас иногда невольно, старается попасть на одно ему памятное или любимое место.

   И в этом случае, один из наших товарищей, как мы его называем «старший егерь», выдает очередной афоризм: Вы зациклились на этом месте!

   И что бы мы не говорили даже сами себе, а побывать на каком ни будь интересном месте, очень хочется. Можно сказать, даже тянет туда.

   На одном очень живописном участке, недалеко от небольшой таежной речки, есть старые заброшенные покосы. Вот здесь, в очередной весенний сезон, мы очень хорошо поохотились на вальдшнепов.

   Понравилось нам это место количеством пролетевших долгоносиков. Или в тот год был богатый урожай на численность вальдшнепов, а может погода благоприятствовала, но это место нам очень понравилось.

   В тот сезон мы приезжали сюда несколько раз. В последующие годы, мы тоже неоднократно посещали запомнившийся нам участок леса. Но впоследствии на протяжении пары сезонов, здесь нам не везло и мы как то охладели к этому, когда то отличному уголку леса.  

   Для меня это место запомнилось по другому поводу и понравилось оно мне совсем не охотничьим  параметрам. Выбранная позиция у меня была удачная и не с точки зрения охотничьих трофеев, а с другой стороны, скажем так эмоционально поэтической.

   Здесь вдоль кромки леса, в свое время прокопали канаву, для прокладки технического водовода. Трубы бросили, закопали, но в некоторых местах, на поверхности, остались большие кучи грунта.

   Со временем они поросли травой, а в непосредственной близости выросли невысокие сосенки.

   На одной из куч я и выбрал себе хорошую позицию. С левой стороны мелкие кусты, вперемежку с молодым сосновым подлеском. С правой, двадцать метров чистого пространства просеки и дальше могучие стволы соснового бора.

   Вальдшнепы налетали справа и у стены высокого леса поворачивали вдоль просеки, а я тут как тут. Но самое главное для меня было не это.

   Я стоял на куче грунта, на высоте примерно трех метров, впереди метрах в пяти уже росли невысокие сосенки. Их верхушки были на уровне моего лица.

   И вот на вершинку сосенки, прямо передо мной, прилетала какая то маленькая лесная пичужка. Сначала она садилась и замирала. Осмотревшись и привыкнув к неподвижно стоящему охотнику, она начинала нерешительно издавать звуки.    

   У меня нет музыкального слуха и я не могу определить какие ноты она выдавала, но пение ее напоминало звуки «пи-пи и и ть».

   Сначала эта птичка пела как бы осторожно, два три колена споет и замолчит, замрет, прислушивается. Где то в стороне, ей точно в такой же интонации, отвечал другой невидимый певец. 

   Прослушав ответную арию, птичка начинала петь громче и интенсивнее. А уже минут через десять пятнадцать, эта маленькая пташка, теряла всякое приличие и осторожность.

   Мало того, что она пела очень громко и не слушала ответные серенады далекого певца, она скакала и вертелась на верхушке сосенки, в такт своим заливистым трелям.

   Мне стоящему в пяти метрах и прислушивающемуся к далеким хриплым крикам вальдшнепа, эти громкие трели прямо под носом, мешали.

   Но с другой стороны, мне это музыкальное сопровождение доставляло удовольствие и вызывало удивление, смешанное с восхищением.

   Какая то маленькая серая пичужка, размером меньше воробья прилетев на веточку, начинала свой вечерний концерт с пробы голоса. А затем так увлекалась, что не замечала ни чего происходящего вокруг ее. И ее музыкальные трели на разные голоса, со сменой интонаций и несколько музыкальных колен с разной последовательностью.

   Когда птичка входила в азарт, она крутилась на вершинке сосенки в разных направлениях и я глядя на ее энергичные движения и слушая заливистый щебет, только улыбался.

   Вот бы записать ее на магнитофон. Тогда еще не было диктофонов, сотовых телефонов, цифровых кинокамер и прочей электроники.

   Но на тот момент, это было конечно не возможно. И мне приходилось стоять и слушать вживую, концерт маленького неповторимого солиста.

   Продолжительность всего вечернего концерта, составляла минут тридцать, а сам процесс активного пения, продолжался наверно минут пятнадцать.   

   И когда на лес опускалась мгла и только в далеких облаках, были отсветы спрятавшегося за горизонт светила, маленький солист успокаивался. Пел уже не так громко и частота его трелей, становилась все реже. В конце концов, издав пару каких то звуков, даже отдаленно не напоминающих прежнее пение, птичка вспорхнула и улетела.

 

   И вот в прошлый год, мы вспомнили это перспективное место. Вернее я применил небольшую военную хитрость, напомнил товарищам о старом хорошем месте. Поговорили, как там летели вальдшнепы и сколько в один из удачных дней мы взяли и вот в первый же день открытия охоты, приехали сюда.

   В этот раз поехав в лес, я взял с собой маленький, но очень чувствительный диктофон, а еще кинокамеру и небольшой цифровой фотоаппарат. Люблю подстраховаться и в этом же плане можно сказать, что в кармане лежал сотовый телефон, на котором тоже есть диктофон.

   Предварительно дома обдумал, как всю эту аппаратуру смогу использовать. Диктофон включу и повешу на грудь. А кинокамерой поснимаю выдающегося лесного солиста, благо он должен сидеть от меня максимум в пяти метрах.

   Приехав в лес, мы быстро разошлись. Места у нас определены еще с прошлых посещений и оказавшись в лесу, занять свой номер, дело пяти минут.

   Один из моих товарищ встал на пересечении лесной дороги с квартальной, второй ушел ближе к реке, на поворот большого покоса.

   А я пошел на свое место. На лес уже опускались сумерки. Взобравшись на возвышенность, я огляделся. Сосенки, когда то росшие на уровне моего роста, вымахали метров по пять. Сосновый подлесок справа, когда то бывший так же чуть выше уровня моей головы, на сегодня был уже метров по десять выше меня.  

   Стоя на своем номере, я приготовил диктофон, повесив его на грудь, осталось только нажать кнопку для записи. Тут же повесил и кинокамеру, которую тоже привел в «боевое» положение. Только открыть экран и она сама включится.

   Заряженное ружье в боевом положении, так же повесил на плечо. 

   Повернувшись на восток, стал ждать пролета вальдшнепов. Охота это одно. Но сегодня меня почему то больше интересовало другое. Медленно поворачивая головой и весь превратившись в слух, я пытался услышать голос маленькой пичужки, которая так самозабвенно пела в прошлые годы.

   Сумерки уже стали настоящей темнотой, на небе высветилась луна, но в этот раз не было не вальдшнепов, ни прилетела и та маленькая пичужка, которая так самозабвенно исполняла свои трели в прошлые времена.

   Простояв до темноты, я был огорчен и разочарован. Больше всего мне хотелось записать голос маленького лесного тенора, но видимо погода была не та или по каким то другим причинам, но сегодня концерт не состоялся.  

   Вдалеке уже кричали мои товарищи, напоминая что пора выходить к машине и я свернув оборудование, медленно спустился с насыпи.

   Что ж, в этом году или в следующем, а сюда нужно будет приехать еще не раз. С такими мыслями я отправился к товарищам по темному лесу.