Копырин А.Л. С испугу…

Конец декабря. Через три дня Новый год. Последний выход на охоту, с января сезон закрыт.

     Четыре здоровых мужика, в снегопад, пошли на лыжах на охоту за зайцем. В такую погоду, раньше говорили, добрый хозяин собаку на улицу не выгонит. А здесь сам хозяин, с собакой и тремя друзьями, пытаются найти хотя бы след.

     И что бы не говорили и какие комментарии не озвучивали, по этому поводу, а это и есть охота, которая пуще неволи.

     Оставив машину за кромкой густых сосновых посадок, потому как дальше, дорога накатанная лесовозами заметена полностью и даже «УАЗик» здесь не пройдет. Охотники двинулись в южном направлении.

     В этом районе, с начала сезона они бывали уже не раз, но здесь остался только один заяц на границе с соседним районом и топать туда прилично, но другого не дано. Все объясняется просто, хоть снегу в этом году и не так много, но с основной дороги заездов в лес почти нет. И что бы найти место, где можно оставить машину, хотя ты метрах в трехстах от дороги, найти не так-то просто. 

     А здесь вот работали лесозаготовители, и заезд в лес приличный, но дальше колеи, продавленные в начале сезона, а теперь по «пробку» занесенные снегом, для нашего «броневика» такая дорога не под силу.

     По большому счету нам и не надо. Главное оставить машину так, чтобы не было видно с дороги. А дальше мы уж сами пробежим на лыжах.

     Пока охотники добирались до кромки высокоствольного леса, собака уже все проверила и практически везде оставила свои следы. Идти тяжело, сегодня оттепель и снег, который валит с ночи и как специально влажный. Он прилипает к лыжам и ногами передвигать их не так просто. Особенно тяжело приходится идущему впереди.  Все остальные идут уже по слегка промятой лыжне, ну а последнему просто благодать, он спокойно и без особых усилии передвигает лыжи, а кое где под уклон и скатывается.

    Конечно, охотники на ходу меняют «лидера», как они в шутку называют впереди идущего, но все равно движение происходит медленно.

    Останавливаться нельзя, как только встал, снег к лыжам прилипает и что бы потом двигаться дальше приходится с усилием шоркать лыжами или самый лучший вариант, это когда на пути, поперек лыжни, попадается сучек. Можно по нему пройти, с усилием передвигая лыжи и подлип, это то, что осталось снизу, соскабливается.

     Ситуацию охотники, конечно, знали заранее, но все равно, попасть в лес компанией и от души побегать за зайцем, это же одно удовольствие.

     Двигаясь по лесу, осматриваемся по сторонам в надежде увидеть старые следы или хотя бы признаки присутствия зайца на этой территории. Вся надежда на собаку, если где то и есть старый след, он надежно скрыт снегом, а сверху валит еще и свежий, сырой.

     Пройдя часть маршрута, выходим на склон небольшой возвышенности. На южной стороне склона, куда мы и направляемся, все занесено снегом, и старая лесовозная дорога, по которой мы движемся, еле просматривается.

    Один из наших товарищей Сергей Горшков, самый маленький ростом, но и самый энергичный, встал на склоне холма и решил нас подзадорить:

     — Ну что слабо вниз скатиться на лыжах? – мы посмотрели вниз и действительно склон хоть и не очень крутой, но все-таки. А у каждого за спиной рюкзак, да еще ружье на плече. Это для всех основная причина проявить осторожность. Если при спуске упадешь, можно и ружье повредить, а этого естественно ни кто не желает.

     Храбрость Горшкова понятна. В один из прошлых выходов, наш самый старший по возрасту товарищ Михайлов, которого мы в шутку называем «лидером» (он всегда идет первым, хоть на лыжах, хоть по болоту, хоть летом на переправах) скатился с ветерком на лыжах с такой горы, что мы наблюдая за его спуском, думали   вот-вот упадет или врежется в дерево. И, честно говоря, даже прикрывали глаза, когда он вихрем проносился между соснами.

     Но все обошлось, он съехал вниз, и там остановившись, задорно предложил нам последовать его примеру. Но больше отчаянных «горнолыжников» в нашей компании не нашлось. Зато потом Горшков, с юмором и подначками, полчаса рассказывал виновнику и нам в том числе, как снежная пыль вихрилась за Михайловым, и как он переживал, что вдруг «ненароком» сосна на дороге окажется.

     Тогда вся наша компания спустилась с горы в другом более пологом месте, но мы долго и весело обсуждали рискованный спуск нашего товарища. А тот был горд и тоже нас подначивал:

     — Струсили? Вы же все моложе меня, как так, я древний пенсионер и то съехал, а вы боитесь?

     — Мы не боимся – отвечал Горшков, он кроме всего прочего был и самым говорливым среди нас – мы опасаемся, как бы чего не вышло! – и с улыбкой многозначительно посмотрел на нас.

     — А тебе-то чего опасаться, ты же лыжами занимался – Анатолий как то рассказывал, что он в юности увлекался лыжными гонками, выступал на эстафетах и всякие коллективные гонки на различные призы, которые в советский период были распространены.

     Ну, а сегодня он решил отлиться. Отпустив еще пару шуток в нашу сторону, он оттолкнулся и сначала медленно, потом все быстрее и быстрее покатился вниз.

     — Держись за воздух!

     — Приседай, что б в уши не дуло… — и еще несколько советов вдогонку, но ни чего не помогло. Почти внизу склона, Горшков, набравший приличную скорость, не удержал равновесие и повалился. Чтобы не упасть носом вниз, он опустился на пятую точку и юзом затормозил падение. Лыжи разлетелись по сторонам, шапка зарылась в сугроб, и даже варежки потерял, но ружье не бросил, хотя все извалял в снегу.

     Подъехав к нему, мы от души похохотали, насчет центра тяжести, который перевесил и привел к падению. Помогли найти шапку и варежки, принесли лыжи.

     Горшков тем временем переломил ружье, вынул патроны и продув стволы и почистив снаружи влажный снег, вновь вставил патроны и закрыл ружье. Вдоволь похохотав, мы продолжили свой путь дальше.

    Подняв до обеда зайца, мы гоняли его с полчаса. Но заяц, хитрая морда, вдоволь набегавшись по старым присыпанным тропам, видимо понял, что так просто от собаки не отделаться, и ушел целиной за квартальную, а там — соседний район.

     За то время, пока мы пытались перехватить зайца, один из наших товарищей, за молодыми посадками сосенок, увидел какие-то присыпанные следы.

     Посовещавшись, мы решили пообедать и пойти по этим следам, благо они уходили вглубь нашего района. Погода к обеду сменилась. Снег кончился и резко подморозило.

     Отобедав у костра, мы медленно двигались в сторону старых следов. Настроение после обеда хорошее, времени до вечера еще много. Собака где-то впереди, уже «шарит» на старых следах.   

     Вдруг где то вдалеке послышался яростный гон, сначала он удалялся о нас, потом с поворотом по большой дуге, стал приближаться с левой стороны. Мы разбежались и замерли на номерах.

     Я стоял на кромке поляны, на противоположной стороне метрах в ста пятидесяти, в густых сосновых посадках стоял Горшков. В белом маскхалате, на фоне заснеженных сосенок, его было почти незаметно. Двух других наших товарищей, я не видел. Очевидно, они стояли дальше вправо или по другою сторону густой сосновой посадки.

     Гон прекратился и мы, держа ружья наизготовку, напряженно крутили головами в ожидании зайца. Хотя когда, под толстым слоем свежего снега, мы пытались рассмотреть старые следы, то не могли точно определить, кому они принадлежали.

     С полчаса мы провели в напряженном ожидании. Гона не было. Горшков тоже меня хорошо видел и периодически поворачивался в мою сторону. Мы уже основательно подмерзли, особенно руки.

    В очередной раз Горшков повернул голову в мою сторону и вопросительно кивнул, уходим? Я пожал плечами, обычно мы собирались коллективом, советовались и там уже принимали решение: искать зайца, снимать собаку или — уходим в другое место.

    Горшков, видимо, что-то обдумав, или просто ему надоело «топтаться» на одном месте, а скорее всего он замерз, принял решение единолично и начал громко кричать «снимайте собаку».

     Повесив ружье на плечо, он двинулся вдоль кромки сосновой посадки, на ходу он громко кричал, подзывая собаку. Я стоял на своем месте, смотрел за Горшковым и поглядывал по сторонам, с последней надеждой: вдруг выскочит заяц.

     Краем глаза, я заметил какое-то движение справа. Мгновенно поворачиваюсь, ружье у плеча и вижу, что на Горшкова несется непонятный зверь темного цвета, почти черный, поднимая снежную пыль. Горшков тоже его увидел, быстро сдернул ружье с плеча и первоначально, как мне показалось, хотел открыть ружье, очевидно, чтобы сменить патроны на пулевые.

    Но расстояние короткое, зверь уже рядом. Горшков понимает, что сменить патроны он не успеет, поднимает ружье к плечу и в это время, зверь сбивает охотника с ног. И не просто сбивает, он подбрасывает его вверх. Ружье летит в одну сторону, черная шапка в другую, а сам Горшков с диким криком «а-а-а», кувырком летит через него и падает в снег, сзади кабана.

     На фоне белого снега отлично видно: зверь, напавший на моего товарища — кабан. И показался он мне тогда огромным.

     Все это проходит быстро, в течение нескольких секунд, и со стороны происходящее видно, как в старом замедленном фильме. Если бы не крик Горшкова, можно подумать, что это немое кино.

     Зверь, не останавливаясь, большими прыжками, несется дальше по прямой и уже через несколько секунд его и не видно. Быстро иду к Горшкову, на ходу перезаряжая ружье пулями, и поглядываю в сторону убежавшего кабана. И успеваю громко покричать напарникам: «мужики сюда, быстрее сюда!»

     Горшков лежит в снегу на спине, руки раскинуты в стороны, глаза полузакрыты, лицо припорошено снегом, но дышит.

     — Серега ты живой! – смотрю в лицо Горшкова – живой, нет? Не молчи, скажи что ни будь. Он застонал.

     — Живой. Ногу больно – со стоном, как в бреду, на растяжку говорит он.

     Осматриваю одежду Горшкова. Маскхалат вместе с телогрейкой на животе слегка задран, виден свитер. Ватники и брюки на правом бедре распороты и видно темно синее трико. Дотрагиваюсь до ноги, посмотреть: нет ли крови.

     — А-а-а, б… — не своим голосом орет Горшков – не трогай, ногу больно.

     Подходят товарищи, спрашивают что случилось. Рассказываю в общих словах. Находим шапку Горшкова, одеваем ему на голову, одеваем рукавицы, находим ружье.

     Окапываем снег вокруг раненого, спрашиваем что болит. Он лежит все так же с раскинутыми руками, но глаза уже открыл. Выяснили, что болит правое бедро, наверно кабан поддел его на клыки. Но так как крови нет, скорее всего, или сломал ногу или еще что. Принимаем решение, что раненого надо быстрее доставить в больницу, мало ли что там внутри сломало или лопнуло.

     — Идти можешь? – Михайлов с серьезным и озабоченным видом смотрит на Горшкова.

     — Нет, нога болит – тихо отвечает раненый. А наш товарищ, Михайлов, несмотря на то что самый старший по возрасту, в любой ситуации любит «слегка» пошутить.

     — Ну что мужики дело серьезное, рана видимо серьезная, может помереть, но смотри он какой толстый, нам его не дотащить, а сам он идти не может. Может, добьем? – уже весело добавляет он.

     — Да пошел ты… – энергично кричит раненый. Остальные охотники сдержано улыбнулись.

     — Ну вот, хоть разговаривать стал нормально — Михайлов скидывает рюкзак. — Так, вы двое идете рубить жерди на волокушу, и березовых веток не толстых, на поперечины.   

     Через час мы сделали волокушу, осторожно переложили туда Горшкова и Михайлов первый взялся за жерди волокуши. Антонов взял наши ружья и еще рюкзак Медведева. Он шел впереди, протаптывая «тропу», а мы с кряхтением, репликами и комментариями, тащили раненого. Так, медленным шагом, с тяжелой ношей, напрямую по лесу, мы двинулись в сторону машины.

     В процессе движения мы несколько раз менялись — и местами и должностями, устраивали небольшие перекуры. Но продвинулись не так далеко. Зато собака нас нагнала быстро, понюхав раненого, лежащего на волокуше, она видимо поняла: что-то случилось и далеко не убегала.

     Тащить раненого, даже на волокуше, не так просто. Пар от нас валил клубами, мы расстегнулись и сдвинули шапки на затылок, но все равно продвигались с трудом и очень медленно. А сзади нас оставался широкий волок и сбоку остатки следов. Михайлов оглянувшись, увидел этот волок и сказал:

      — Завтра придут другие охотники или егеря с проверкой, увидят и скажут, что лося тащили волоком.

      — Нет кабана – усмехнулся Антонов.

      — Ржете все, вот вам бы так – Горшков лежал на волокуше, сложив на груди руки. Михайлов кивком головы указал на сложенные руки и с улыбкой прокомментировал:

      — Свечку!

      — Какую свечку? – услышал Горшков его реплику.

      — Лежи, давай.

      Пройдя наверно треть расстояния до машины, решили немного посидеть. Остановились около валежины, Осторожно опустили раненого на снег, сами присели на заснеженное дерево. Пока сидим, решили выпить чаю, откусили хлеба с колбасой, предложили Горшкову, он отказался.

      Перекусив, даже подмерзли. Распаренные, сидим без движения, а на улице видимо холодает. Лицо и голые руки пощипывает морозом. А до машины еще далеко. Сложив термоса обратно в рюкзак, приготовились двигаться дальше.

     — Ты почему не стрелял-то в него? – спросил Михайлов. Сам он не видел произошедшего и хотел, видимо, уяснить для себя, как все произошло. Многие охотники всегда примеряют произошедшую ситуацию на себя. И обдумывают: как бы я поступил, в подобной обстановке.

     — Ружье замерзло. Я хотел его переломить, что бы патроны сменить, а даже рычаг не работает.

     — Тогда в упор, дробью ему по морде. Она на пяти метрах как пуля идет снопом, может бы и остановил. – Горшков молчал и как то виновато сосредоточено молчал.

     — Ты наверно испугался? – серьезным тоном с подозрительным видом спросил Михайлов. Раненый молчал. Михайлов встал и энергично направился к Горшкову лежащему на волокуше – Слушай, а ты часом не обос… (обмочился) – он склонился к раненому, с намереньем засунуть ему руку в штаны и проверить не сыро ли там? – Ну-ка дай я пощупаю!

    — Да пошел ты! – Горшков подскочил, как ужаленный – себя щупай, доктор хренов – он стоял на ногах и с разгневанным видом смотрел на Михайлова.

    — О! Ожил покойник то! Притворялся, а мы его тащили десять километров, ах ты симулянт! – Мы жизнерадостно расхохотались, но были, конечно, очень рады, что наш товарищ невредимый.

    Встав на ноги, он с нашей помощью попробовал идти сам. Из этой же волокуши вырубили ему посох и он медленно пошел за нами, к машине по протоптанной тропе.

    Вечером мы были дома. К счастью перелома не было, был сильный ушиб и впоследствии болезненный синяк от колена до поясницы.

    А к следующему сезону мы вновь нашим небольшим коллективом уже были готовы к новым походам и приключениям.