Сухарев Ю.М. Калмацкая дорога

Чёрным в Западной Сибири называли густой, непроходимый лес. В. Даль  приводит слова «чернь, чернота» имевшие  то же значение, что и «тайга». В документах XVII-XVIII веков используется такое определение в отношении лесов, лежащих между левым берегом Пышмы и Татарской  Бобровкой.  Это территория бассейна реки Рефт и верховий Ирбита. В описании межи  заимки  Невьянского Богоявленского монастыря (1679 г.) указывается брод через Пышму «на  чёрный лес». [1]

Василий Шишонко, объясняя название «Темная» левобережных пышминских деревень (двух или трех), указывал, что лес к северу от реки именовался черным или темным.

Обширное, труднопроходимое  таёжное пространство, площадью более 5000 квадратных километров, заполненное множеством речек, озёр и болот, разделяло лесостепные районы  — долину Режа и правобережье Пышмы.

 Сегодня, жители Сухоложья попадают в г. Артемовский  в объезд «чёрного леса», делая огромный крюк – через Камышлов — Зайково, или Екатеринбург-Реж. Обидней всего жителям посёлка Рефтинского. С кровли  ГРЭС видно дымовые трубы Буланашской котельной (расстояние около 30 км). А добираться туда автомобильным транспортом приходится в объезд – 250 км. Спасение – электричка. Железная дорога Сухой Лог – Егоршино построена в 1914 г., а ветка от неё на Рефтинский – в 70-х гг. XX века.

Но была дорога, соединявшая лесостепные пространства. Активно использовалась она ещё 50 лет назад. Называлась в разные времена Калмацкой (Колмацкой), Пышминской, Катайской, Покровским трактом. Присутствие её на местности подтверждено документами первой половины 17-го столетия.

Определённо, проторена она была несколькими веками раньше.

Убежденность автора зиждется на следующих фактах. Во-первых, Калмацкая дорога — кратчайший путь между Бобровкой и Пышмой. Во-вторых, это самый сухой путь, потому что проходит по водоразделу бассейнов рек Рефт и Ирбит. Ширина этого водораздела – лишь несколько сотен метров. Такое расстояние разделяет болото Осиновское (бассейн Рефта) и Вересовское (бассейн Ирбита), Рудное и Буланашское и т.д. Это определило трассу, как безальтернативную.

Но дорога существует, если она востребована. Насколько заселена была местность в «дорусский» период? Мы более-менее знаем ситуацию с коренным народонаселением по состоянию на конец XVI – самое начало XVII века, т.е. в годы появления здесь первых русских поселений. Эти данные можно экстраполировать на предыдущий период.

Пространство между притоками Тобола Турой (на севере) и Исетью (на юге) было заселено финно-угорскими (остяки, вогулы) и тюркоязычными племенами, с преобладанием последних в южном Зауралье.

Тюменские воеводы обложили данью татар по Пышме, Тавде, Туре, Тоболу и Исети уже в 1586 году. Миллер писал: «Последнее произошло без особых затруднений, почему устные предания и летописи  очень мало говорят об этом. У татар не было тогда собственных начальников, которые могли бы защитить их от русских. Живя оседло в своих юртах, они имели свои земли и занимались земледелием и скотоводством и должны были бы всего этого лишиться, если бы добровольно не подчинились русским». [2]

Исследователи сообщают, что общая численность плательщиков ясака Тюменского уезда составляла в среднем на протяжении XVII века около 300 человек, т.е. общая численность ясачного населения (с учетом женщин и детей) была примерно 1200 человек.

Епанчинские  юрты в тюменский подсчет не вошли, так как   подведомственны  были Туринскому острогу А было их «пашенных 12 юртов, да 2 юрта непашенных, и обоего 14 юртов»[3]. Каждый юрт  это  6-8 ясачных людей. С учетом женщин и детей получаем примерно 400 человек.

В южной части Верхотурского уезда ( по Мугаю, Салде, Тагилу, Нейве и на Аяте) в 1626 г. проживало 43 ясачных человека, большей частью  остяки и вогулы [4]. То есть ещё около двухсот  нехристианских душ.

Подсчет не учёл тюркское племя сырянцев (зырянцев), проживавших между верховьем Пышмы и  нынешним Катайском, и ушедшее (после прихода русских) к Кучумовичам в полном составе (около 150 трудоспособных мужчин — всего  600 человек). В 1615 году бежала в степь группа терсяков, проживавших в низовье  Исети.[5]

Таким образом, весьма приблизительный подсчёт, сделанный по разрозненным данным, показывает, что  пространство между Турой и Исетью в первые десятилетия после  прихода русских имело туземного населения более 2500 человек. Это довольно много, по понятиям того времени. Скажем, через 50 лет после основания г.Верхотурья, в нём и огромном одноименном уезде проживало около 7 000 человек [6].

Но большое количество аборигенов погибло при завоевании Сибири Ермаком и его последователями. Кроме сырянцев, в южные степи ушли и представители других этнических групп. По мнению П.Н. Буцинского, основанного на подсчетах по древним документам инородцев Передней Сибири, «до подхода Ермака их было, по крайней мере, в десять раз больше» [7].

То есть мы имеем основание допустить, что численность туземного населения здесь (между реками Тура и Исеть) в до-русский период достигала 25 000 человек, а то и более. Это уже очень много.

            Раз были люди, значит были коммуникации между ними, т.е. дороги разного достоинства – пешие, конные, гужевые.

            Г.Миллер указывал следующее расположение ясачных волостей в Зауралье: по Исети (с верховья к устью) – Бакшеева, Катайская, Терсяцкая; по Пышме – Пышминская, Башкурская; по Режу – Земзярова; по Ирбиту – Колмакова; по Нице – Ермолаевская, Тентюкова, Кочубаева, Тертюева, Кинырская. [8]

Из документов того времени ясно, что все эти волости населялись тюркскими (читай – татарскими) родами. По некоторым племенам, в частности по терсякам, исследователи спорят: то ли это тюркское племя, то ли тюркизированые потомки угро-язычного населения Приуралья. Такие споры не нарушают общей картины.

            А  между районами расселения одного народа связи были обязательно. Материализовались они в форме дорог. Пример – Казанская дорога, соединявшая Сибирь с Уфой и Казанью.  Шла она в XVII веке от Ялуторовска через Катайский острог, между озерами Иртяш и Большие Касли, разветвляясь на перевале Уральских гор на две: одна уклонялась на Уфу, другая – через Кунгур в Казань. Чупин пишет, что «прежде того, ещё с XVI века или ранее, здесь же пролегала «Сибирская дорога» башкир /…/ Злополучный царь Кучум пред своей смертью бежал к ногаям, вероятно, этою дорогою». [9]

            Допуская, что  этот путь шёл на Ялуторовск вдоль Исети, нельзя не заметить ветку дороги (также под именем Казанской) от Катайска до Пышмы и далее вдоль этой реки к Тюмени. В описании граней Далматова монастыря по царской жалованной грамоте 1659 г. (по досмотру и описи Тобольского боярского сына П.Я.Шульгина от 1651 г. ) «Владения си простирались… на северную сторону к Пышме речке, прямо на Казанскую дорогу…». В примечаниях к источнику, сделанных, видимо, в XIX веке,  указано, что «дорога сия ныне составляет летнюю тропу из Туринска чрез Катайский острог на Уфу».[10]

            Указана Казанская дорога, как межевая, и в досмотре Семена Булдакова об основании Камышевской слободы (1667 г.) [11]. Соединена была эта пышминская ветка Уфимско-Сибирского пути и с Калмацкой дорогой.

            Документы свидетельствуют, что Казанская дорога использовалась достаточно интенсивно  в самом начале XVIIвека.

«От царя и великого князя Бориса Федоровича всеа Русии в Сибирь, в Туринской острог, голове Ивану Федоровичу Лихареву. Слух нас дошел, что ходят в Туринской острог казанские татаровя и черемиса и чуваша с животиною, с лошадьми и с  коровами, и с них де емлют нашу десятую пошлину, и в том де им чинится продажа и убытки великие, и вперед в Туринской острог с животиною ходить не хотят. И мы казанских татар и черемису и чувашу, которые ходят в Туринской острог с животиной торговати, пожаловали, пошлины с животины имать не велели, а велели им торговать животиной беспошлинно. И как к тебе ся наша грамота придет, а из  Казани в Туринской острог казанские тотаровя и черемиса и чуваша учнут приходить с животиной, с лошадьми и с коровами, торговати, и ты б с лошадей и с коров нашие пошлины имать не велел, а велел им торговать безпошлинно. А сколько татаровя и черемиса и чуваша учнут лошадей в коров пригонять, и ты б о том  отписывал к нам к Москве, а отписку велел отдавать в Казанском и в Мещерском дворце дьяку нашему Нечаю Федорову. Писан на Москве лета 7112-го майя в 11 день». (Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937. Грамота 41.1604 г. мая11.— Грамота в Туринск голове Ивану Лихареву о беспошлинной торговле в Туринске животиною, доставляемой татарами, черемисами и чувашами).

Ясно, что казанские татары гнали в Сибирь коров не топким северным путем, а своим древним степным трактом. Ответвления, такие, как Калмацкая тропа, испокон связывали Казанскую дорогу с тюркскими (да и вогульскими) поселениями, а позднее, с появлением в Западной Сибири «русских» магистралей, и с ними.

            Здесь мы будем говорить  только об одном  из участков   магистрального меридионального пути, который сегодня называют Калмацким, – от Пышмы до Бобровки (касаясь и смежных). А большой путь, по мнению современных исследователей, шел  «приблизительно по таким точкам на современной карте: Верхотурье-Меркушино-Махнево-Верхняя Синячиха-Алапаевск-Арамашево-Мироново-Покровское-Алтынай-Сухой Лог-Богданович-Катайск» [12].

            Можно продолжить дорогу на юг ещё на шесть днищ езды – Далматов монастырь – Чумлякская слобода – Усть-Уйское монастырское поселье. В целом такая линия с Верхотурья на юг верна для русского периода  истории Зауралья. Но в до-русский период центры влияния были иные. Скажем, если и было на месте г. Верхотурья какое то вогульское поселение, то отнюдь не регионального масштаба. Коммуникационные узлы были другие, располагались они в иных географических точках, конфигурация дорожной сети разительно отличалась.

            Безусловно, дороги между  севером и югом Зауралья существовали ещё во времена Кучумова царства. Это  подтверждает и тем, что первые  русские поселенцы – ирбитцы и невьянцы — активно промышляли по берегам Исети. И разделявшее эти районы пространство черного леса их не смущало. Это известно из «Описания мужского Далматовского Успенского общежительного монастыря…». Дело происходило в 1644 г. «Земля, избранная иноком Далматом для пещеры, принадлежала тюменскому татарину Илигею. Он отдавал все Белое Городище с окрестностями в ясак (па­дать натурою) русским жителям — ирбитцам и невьянцам. Из них Королев и Шипицыны со своими товарищами в та­тарских лесах и водах в большем количестве ловили рыбу, выдр, бобров и других зверей и платили ими Илигею ясак за владение угодьями. Узнавши о пришествии инока Далмата на Белое Городище, промышленники увидели в этом для себя стеснение и смотрели на него с негодованием».[13]

            Отстранившись от эмоций промышленников, сообразим, что добытые  ими на Исети природные богатства  вывозилось в родные сёла – на Ирбит и Нейву, не иначе, как возами. И маловероятно, что  это малочисленные  русские поселенцы проторили в дремучей тайге стези длиною в сотни километров. Явно они пользовались дорогами аборигенов.

 А кратчайшая дорога к Невьянской слободе (находилась вблизи устья Нейвы) – через Пышму  до Бобровки, затем – через  р.Реж, Арамашевскую слободу к Нейве. То есть та, которую будут называть Калмацкой. Возможно, и старец Далмат, с иконой Успенья Божией Матери, шел по ней из Невьянского монастыря на Исеть в 1644 г.

Есть данные, указывающие и на движение русских воинских людей по Калмацкой дороге. Дело в том, что Арамашевская слобода (основана в 30-е гг. XVII в.) была не защищена с юга. Угрозу ожидали с Пышмы. А прямая дорога до неё одна, та самая Калмацкая. Вот цитата из  отписки верхотурского воеводы Бориса Дворянинова туринскому воеводе Федору Шишкину. «Да он же Андрей (невьянский прикащик  Андрей Буженинов – Ю.С.) писал в нынешнем во 155-м (1647) году  августа в 7 день: писал к нему Арамашевской слободы пашенных крестьян   староста Аника Иевлев: посыланы де были в проезжую станицу проведывати вестей  про калматцких воинских людей на Пышму до татарских юрт арамашевские  беломестные служилые люди Емелька Карпов, Матюшка Лупнов да с ними в  толмачах вагулетин Батый Енбаев, и oнe де ис станицы в Арамашевскую слободу  приехали, а сказали: июля де в 30 день приехали они па Пышму в татарские юрты тюменсково ясаку к татаром к Нусубаю да к Нубаю Меньрасову да к Бекулу к Ипбаеву да к Сыряпку и спрашивали тех татар про воинских калматцких людей: есть  ли где калматцкие люди в вестях я где про них какие вести /…/». [14]

            Пока, основываясь на рукописях,  мы строили предположения о движении по древнему пути. А первые документированные данные о Калмацкой дороге относятся к 1649 году. Здесь же примерные координаты её на местности. « Во 158-м <1649> году сентября в 11 день по верхотурской же данной за приписью подьячего Алексея Маркова Верхотурского уезду Невьянской пустыни Богоявленского монастыря строителю старцу Фаддею з братьею велено владеть пустым местом в Верхотурском же уезде с нижнего броду через реку Реж от деревни Оскитевлево вверх Режу реки до Калмыцкого броду по Калмыцкой дороге в степь по правую сторону, подле болото, а возле болото до ключа и вниз по ключю до Бобровки речки, а по левую сторону Калмыцкой дороги по Бобровке речке вниз…» (Память прикащику Матвею Якубовскому, лета 7185-го июля в 24 день.) [15]

Там, где находился Калмацкий брод через Реж, как говорят древние документы, несколькими годами ранее 1649 года, (по одному из источников – в 1646 г), казачьим атаманом Андреем Липиным была поставлена деревня – Липина.

 Иллюстрированная краеведческая энциклопедия Свердловской области утверждает, что было это в 1648 г. По мнению составителей энциклопедии «деревня контролировала Калмацкий брод через  р. Реж, где проходил т.н. соляной путь из казахских степей на уральский север» [16].

Версия о соляном предназначении этой меридиональной дороги сегодня доминирует среди уральских краеведов. По их мнению шла она « в калмацкие степи (т. е. в Казахстан) на Ямыш-озеро за солью» [17]. «Каждое лето караваны из сибирских городов ездили на соляные озера за солью – важнейшим товаром, который, наряду с деньгами и хлебом, ежегодно выдавался служилым людям» [18].

Действительно, из Тобольска и Тюмени  на Ямыш-озеро в первой половине XVII века снаряжались экспедиции за солью — под прикрытием воинских людей. Привлекали к этому и туринских ясачных татар.  Операции сопровождались переговорами с калмыцкими тайшами.  Миллер писал: «В 1610 г. калмыки захватили эти соляные озера и не допускали посланных из Тары казаков брать из них соль. В 1611 г. казакам на Тюмени, в Тобольске и других городах могла быть выдана только половина причитавшейся им соли. Из всех городов было вызвано известное количество служилых людей и служилых татар.  Они должны были весною, как только вскроется лёд, собраться па Таре и вооруженной силой выполнить то, что не удавалось тарским жителям сделать мирным путем. Когда, намеченное было выполнено успешно, так же поступали до тех нор, пока, наконец; опасность сопротивления с чьей-либо стороны совсем миновала». [19]

Но это Тобольск. Трудно представить, что караваны из Верхотурья  направлялись на Тару за этим, безусловно, жизненно необходимым продуктом. Гораздо ближе пермские соляные варницы. Да и дорога туда безопасна.

В 1600-1601 гг. в Верхотурском уезде у речек Починки и Негле были отысканы соляные рассолы, начата была их разработка, но по причинам нерентабельности варницы были закрыты. [20]

Думается, если бы альтернативой местной соли была тарская, находившаяся за тысячу верст, — производство бы не остановили. Нет, пермская соль была много ближе.

Итак, одна точка, обозначающая дорогу на карте, есть.  Это Калмацкий брод через Реж, деревня Липина. Из межевого описания видно, что дорога идет на юг, к Бобровке. Известно, что первое название поселения  Невьянского монастыря, будущего села Покровского, в порядных записях 1653 г., — «заимка на Кол­мацком броду, на речке Бобровке». Вот вторая точка, и ещё один Калмацкий брод – через Татарскую Бобровку. Этот участок дороги (от д. Липина до с. Покровского) через 50 лет потерялся на местности.

Вот цитата из т.н. «Дела о монастырских межах» 1701 г. «А старожилы в Покров­ском селе на спорных землях были и по землям ездили: Невьянс­кие слободы пашенные крестьяне Патрашка Колугин, (перечень имён). И допрашиваны по евангельской  заповеди Господни в самую правду безо всякои посяшки, а в доп­росе сказали: в прошлых де годех, как ходили в Русь воевать калмыки, и которым местом реку бродили, того они не помнят, а слыхали де они в прежних годех у руских людей, что бродили калмыки через реку Реж в деревне, где жил атаман Андрей Ли­пин, а от Липины де деревни Калмытцкой дороги куды приходили в Русь и назад ехали калмыки  в степь, того они не знают, потому что калмыки приезжали воевать в давных годех; а писцо­вую межу болото они, Патрашка с товарыщи, ис которого болота выпал ключь в Бобровку речку, знают и прямо из деревни Липины с Калмытцкого броду до того болота проедут, и по ключю вниз до Бобровки речки по писцовой меже проедут». [21]

Но не потерялась безальтернативная часть дороги – между Пышмой и Бобровкой. Эта дорога именуется Пышминской в документе 1685 года. Тем самым указывается её региональное значение, а не местное, межпоселенческое.  Егоршка Кожевин, очень досаждавший покровчанам, бил челом Верхотурскому воеводе о межевании своей земли. В прошлые де года была ему дана земля и чертёж на неё был.  А было той земли де «по речке Мостовой, а с Мостовой на Согринское болото по правую сторону, а с того Согринского болота на  устье речки Татарской Бобровки, а с устья той речки  вверх по Ирбит реке  до вершины, а с вершины на Пышминскую  дорогу, а по Пышминской дороге до Белого озера на  Грязнуху речку до вершины, а вниз по той речке Грязнухи, до тое же  Татарской Бобровки речки…» [22].

Из документов видно, что дорога имела стратегическое значение во время первого башкирского бунта, который начался в 1662 г. и продолжался на Урале до 1668 г.

6 августа 1662 г. в Тобольские и Верхотурские слободы стали поступать сообщения о том, что Катайский острог, Далматов монастырь, Пышинская деревня Невьянского монастыря и еще несколько слобод кочевники разорили, «а также немало людей побили и скот отогнали и дворы выжгли», а башкирцы, черемисы и приезжие татары стоят де под Катайском неотступно, а иные, ездя по слободам, воюют.

Туринскому воеводе 23 августа отправлена депеша, в которой, в частности, сообщалось о важной победе. Строитель Невьянского монастыря старец Давид сделал то, что не удавалось военным. «Побил в походе воровских татар человек с двести; а под Катайским острогом побили воровских татар на приступе человек 50». Очевидно, что бои эти проходили в степях между Пышмой и Исетью. Возможно, Давид пытался отбить пленённых монастырских людей. Между тем, оставшиеся живыми крестьяне монастырской деревни на Пышме  Кирлко Федоров да Олешка Матвеев прибежали в Белослудскую слободу (вблизи Ирбита) и сказывали, что приезжали к ним калмыцкие воинские люди, и деревню их де повоевали, и дворы выжгли, и людей посекли и скот побили.

Победа Давидова,  вероятно, случилась сразу же по разорению кочевниками его Пышминской вотчины (до 6 августа), потому что 16 августа он занимался уже другим – докладывал в Невьянский острог приказчику Семёну Пелымскому о результатах допроса  пойманных в Арамашево аятских вогуличей Васки Илтюкова и Ахматайки, с жёнами и детьми. Те дали признательные показания, и сообщили, в частности, что бунтовщики поставили по речке Бобровке караул из 7 человек, который возглавляет известный Туринский татарин Безпелдюк. По ходу допроса и переписки выясняется, что нападения были и на с. Покровское, и на с. Глинское. Минуя другие русские слободы выйти с Пышмы к Покровскому, и далее к Глинскому можно было только по Калмацкой дороге.

 31 августа бунтовщики разоряют с. Писанец. Тем временем Верхотурский воевода Иван Камышин направляет приказчика Фёдора Головкова, да с ним всяких чинов охочих людей, с главным заданием – взять «языка». И опять на сцене появляется старец Давид. Есть у него «язык»! Крестьяне «изымали» при нападении на с. Писанец татарина Таймышку, а он, Давид, прибрал его в селе Покровском. И 31 –го же августа Таймышка даёт ценные показания. Разумеется, под пытками, по обычаям того времени. Стоят де воровские татары на Ирбитской вершине.

            «Федор взял того Таймышка с собой, за воровскими татарами с служивыми людьми ходили и сошли де они тех воровских Татар на Ирбицкой вершине и Пышме реке, стоят в крепких местах, и бой де у них с теми Татары был болшой, и Божей милостью и великих государей счастьем тех воровских Татар человек с двадцать и болши побили и многих Татар ранили, да на том же де бою был с теми Татары Япанчинский ясачный Татарин Безпелдючко, и его де Безпелдючка ранили и ранен он валился в болото, а остальные Татаровя разбежались».

            Кочевники стояли где-то между нынешним посёлком Алтынай и д. Рудянка, рядом с Пышминской дорогой.         Взята здесь в плен была некая Япанчинская татарка, которая рассказала, что  «Мурзинскую слободу, и на Пышме монастырскую деревню и Покровское село воевали Пышминские Татаровя, и Оятския волости Вогуличи, и Терсяки, и  Наган, Миляшка да Безпелдючко с товарищи; да Татарин же де Таймышко, который с Федором Головковым ходил вожем».

            Лето следующего года оказалось не менее драматичным.  В этот раз кочевники начали разорение с Покровского, затем продвинулись в Арамашево и осаждали его. С бунтовщиками, по словам офицеров и строителя Давида, был  «Кучук царевич».  Не сумев  взять Арамашево, «башкирцы» стали уходить в сторону Покровского. А от него на юг одна дорога – та самая Пышминская. Водораздел Рефта и Ирбита – кратчайший и единственный не болотистый путь на юг. 6-го июля прибывший из Тобольска полковник Полуехтов с воинами отправился из Невьянского острога по сакме (конскому следу) кочевников в сторону   села Покровского «на тех изменников». В районе нынешней деревни Гостьково произошёл крупный бой. Участвовали в сражении и монастырские ополченцы во главе с тем же старцем Давидом. [23, 24]

            Изучая маршруты набегов кочевников на Покровское и другие селения к северу от Пышмы, выясняется следующее. Шли они туда « выше новые Пышминские слободы через Пышму реку, и не по одному месту, потому что Пышма река мелка». [25]

Зная, что новая Пышминская слобода (была построена только в 1681 г.)  находилась в пятистах метрах ниже устья Брусянки, понятно, что где-то в районе этого устья и форсировалась река. Далее известные точки –  вершина Ирбита и с. Покровское. Между этими пунктами оптимальный путь – водораздел бассейнов Рефта и Ирбита, который совпадает с Покровской (Пышминской) дорогой, просуществовавшей почти до конца 20 века. Дорога  проходит мимо посёлка Золото и рядом с болотом Рудным (возле второго золоотвала).

            Выяснился маршрут бунтовщиков следующим образом. Целью пресечь выход кочевников на этот путь со степной стороны Пышмы и было устройство острога (на землях митрополичьей заимки, занятой церковниками, как выяснилось, незаконно). Строительство было начато по указу Государя в 1681 году и в том же году закончено Верхотурским сыном боярским Семёном Будаковым. Место, где «пристойно» должно было быть оборонительному сооружению, требовалось выбрать так, чтобы «приход воинских людей на Верхотурье перенять (пресечь) мочно». Для этого Москва требовала произвести «обыск», т.е. опрос жителей ближних слобод, где, мол, раньше кочевники реку переходили.

 Опрошена была куча народу в Краснопольской, Ирбитских слободах, а также жители местные – монастырской и митрополичьей заимок. Ответ был такой, что, когда «Калмыки и Башкирцы» шли на Белую Слуду и Киргу, то их приход из степи был «пониже  Невьянского монастыря заимки по Алиидинину броду» (т.е. ниже устья Кунары) а в другой раз – на Покровское и Арамашево и Невьянские деревни – «выше новые Пышинские слободы через Пышму реку, и не по одному месту, потому что Пышма река мелка», т.е. примерно у устья р. Брусянки. [25]

Это место – еще одна точка, отмечающая на карте местности Калмацкую  дорогу. Она примерно совпадает с местоположением Башкирского брода (брода на черный лес), указанного в межевых описаниях пышминской заимки Невьянского монастыря и митропольей слободы 1679 г.

            Здесь, чуть южнее, к 1719 г., проявится Знаменский погост, позднее – село Знаменское. А острог, предназначенный для препятствования проходу  воинственных кочевников в верховья Ирбита (и далее на с. Покровское), в 1684 г. будет перенесен ниже по реке, туда, где сейчас с. Новопышминское.[26] Исходя из вышеназванных особенностей местности, вражескому проходу он и там не препятствовал, но давал возможность окрестному крестьянству и служивым людям  держать осаду при прямом нападении.

            Между тем арамашевцы называли эту же дорогу Катайской.

            В работе Коновалова Ю.В.«Из истории формирования населения поселка Рефтинский» приводится фрагмент  челобитья  приказчика Арамашеской слободы Ильи Будакова на Верхотурье  1670 года: «В нынешнем во 178-м году по указу великих государей и по вашей верхотурской памяти велено мне прибирать в Арамашеве слободе вольных охочих людей на денежной оброк во крестьяня. И ныне сказывают многие люди: от Арамашевы слободы за днище вверх по Пышме реке на дороге Катайской, что ездят из Арамашевы слободы, на усть Ревуту речки, что падет в Пышму реку, есть де пахотные земли. И слобода заводить ли, и крестьян вновь на денежной оброк селить ли, буде отыщетца угожее место. А многие люди на то место вновь бьют челом и селитца хотят, потому что то место гораздо угоже пахотными землями и всякими угодьи». [26]

            Кроме другого названия дороги, из текста видно, что пересекала Пышму  она ближе к устью Рефта. От Знаменского (т.е. от Башкирского брода)  километра три. Но это «в пределах сметы». Да и  река Пышма мелка.  Вероятно, когда в 1674 г. образовалась слобода Тобольского митрополичьего дома в районе Башкирского брода, дорога легко развернулась туда.

            Из межевого описания монастырской и митрополичьих слобод 1679 г., документов межевания Калиновской слободы 1702 г.,  отводной на земли Белоярской слободе  1687г. просматривается трасса  дороги от слободы тобольского митрополичьего дома (сейчас – с. Знаменское) до Катайска. От «Митрополии» до вершины р. Шаты, мимо озера Куртугуз, через Кунару по Катайскому броду (выше нынешнего г. Богданович), мимо Каменского озера, огибая вершину р. Б.Калиновки до Травянного озера. [27,28,29]. Где-то на этом участке Калмацкая дорога присоединялась к Казанской (её пышминской ветке).

            Казанская и Катайская дороги предоставляли возможность служилым и торговым людям ездить из Руси в Сибирь и обратно минуя Верхотурскую таможню. Периодически государство указывало на недопустимость подобного и устанавливало жестокие кары. Так в 1706 г. царь Петр Алексеевич писал на Верхотурье стольнику и воеводе Алексею Ивановичу Калитину. « Ведомо нам В. Г. учинилось, что в Сибирских городех купецкие многие всяких чинов люди торгуют безпошлинно и заповедные товары возят на ярманки тайно /…/. Также Сибирские же всяких чинов люди ездят в русские городы и ездят через Казань и Арамиль и Катайской острог и чрез Камень, что вблиз Березова, и Уткинскую заставу и Ирбит и проводят с собою всякие заповедные и неявленные товары. /…/ А через  Казань и чрез Камень, что на Березове и Арамиль и Катайской острог и Уткинскую заставу и Ирбит, кроме одного Верхотурья, ездит никому ни с какими В. Г-ря . делами отнюдь не велеть./…/ а если кто на заставах изловлен будет /…/ и тех людей имать и до нашего В. Г-ря указу держать в тюрьме за караулом, и о том к нам  В. Г-рю писать, а на поруки и на расписки никому их не отдавать, для того, что те люди сосланы будут на каторгу в вечное житье /…/  А буде по тому же доводу явятца, что тех людей пропустили заповедными дорогами заставщики, и тех заставщиков /…/ казнить смертью, не описываясь о том к нам В. Г-рю» [30].

            Для воспрепятствования проезду по  «левым» дорогам применялось и такое средство, как устройство засек – загораживали срубленными деревьями проезжую часть.[31]

            Но в XVIIIстолетии Калмацкая дорога потребовалась и для государевых нужд. Казенный Каменский чугунолитейный завод, расположенный в лесостепной местности, нуждался в древесном угле. Пригодный для этого лес находился севернее Пышмы. Левобережье этой реки с  Каменским заводом связывало несколько дорог, в т.ч. и Калмацкая.

            Несколько позднее был построен Режевской железоделательный завод. Его лесная дача охватывала пространство вдоль речки Малый Рефт. Короба древесного угля из восточных куреней этой дачи направлялись, определенно, Калмацким путем, до с. Покровского и далее на завод.

            Зимой заиндевелые лошадки крестьян сел  Покровского, Ирбитских Вершин, Знаменского тащили на санях по этой дороге копны сена. Пространство «тёмного» леса, особенно – вдоль многочисленных речек, испокон веков являлось покосом для мужиков окрестных селений.

            Калмацкая тропа была, пожалуй, самым коротким путем и для связи Невьянского Богоявленского монастыря со свой Пышминской заимкой – монастырский двор находился в устье р. Кунары, а несколько деревень – вдоль этой реки.

            После обретения и прославления мощей св. Симеона  (на рубеже XVII-XVIIIвеков), дорога стала востребована и паломниками из Южного Зауралья, стремящимися в Верхотурье.

            В начале XVIII века на трассе Пышминской дороги появилась деревня Ирбицкая, позднее выросшая  до с. Ирбитские Вершины. Впервые она проявила себя в переписи 1710 г.

            Лишь один автор дал описание участка дороги от Покровского до р. Пышмы через д. Ирбитские  Вершины. Но какой автор!  ПетерСимон Паллас  «рыцарь, академик санкт-петербургский, много в заброшенных землях ради природы вещей изысканий проведший»,  как указано в его эпитафии.

Петер Симон (Пётр-Симон) Паллас (нем. Peter Simon Pallas; 1741—1811) — знаменитый немецкий и российский учёный-энциклопедист, естествоиспытатель, географ и путешественник XVIII—XIX веков. Прославился научными экспедициями по территории России во второй половине XVIII века, внёс существенный вклад в мировую и российскую науку (науки!) — биологию, географию, геологию, филологию и этнографию.

По личному поручению императрицы Екатерины II проводил исследования. Его сопровождали жена, дети и небольшой отряд. C 21 июня 1768 года по 30 июня 1774 года отряд побывал в центральных губерниях, районах Поволжья, Прикаспийской низменности, Урала, Западной Сибири, Алтая, Байкала и Забайкалья.

30 июля 1770г он прибыл в село Покровское из с. Точильный камень, через деревню Першина. Вот как описывал академик это событие в книге «Путешествие по разным провинциям Российского государства».

«Дорога идёт сосновым бором до самых полей деревни Першиной, не более 20 дворов составляющей. Места около оной наполнены ягодою куманикою (Rubus faxatilis) [32]. Здесь принуждены мы были свои повозки одна за другою переправлять чрез Решь маленьким перевозом. Река сия имеет высокие частию из известняка состоящие берега, и местами мелка так, что в брод перейти можно. По ту сторону начинается по горкам сосновый бор, который верст за шесть при речке  Кочдихе становясь высок продолжается до Покровского погоста; да и вообще между Решою и Ирбитом лесов изобильно. Село сие принадлежит Нижнему Тагильскому заводу и в своем приходе содержит до 200 дворов; лежит оно над речкой Бобровкою, которая впадает в Ирбит… На ней построена негодная мельница; и я взяв свежих лошадей переезжал оную в  вечеру худым мостом, который, едва только последняя повозка переправиться успела, сам собой обрушился. По ту сторону был болотистый черный лес, в коем по причине продолжающегося дождя дорога столь была грязна и топка, что я с великой трудностью на силу добился до новой о четырех дворах деревни и в рассуждении темной ночи и худой дороги и переночевал в оной, в коей течет небольшой ручей Боровка. Несколько недель продолжавшийся дождь наполнил всю окрестность водами и крестьяне еще не одной копны сена не  поставили».

 Академик не правильно записал название. Единственной деревней между Покровским селом и Ирбитскими Вершинами (ныне – пос. Алтынай) была Бродовка (не Боровка), находящаяся у русла одноименного ручья,  правого притока Бобровки, на расстоянии километров четырех от Покровского южнее. Впоследствии деревня вошла в состав села. В семидесятые годы 20-го столетия деревня прекратила свое существование. Но на месте, где она находилась, между ручьем и дорогой, по которой ехал Паллас, выходцы из деревни ежегодно проводят встречу. Эта встреча, вернее праздник с песнями и длинным столом, проводятся усилиями члена УИРО Горбунова В.И.. Установлен на месте деревни и памятный знак.

На следующий день Паллас выехал по направлению к Ирбитским Вершинам.

«Ночью пал на землю столь сильный туман, что на утрешний день все как бы от дождя было перемочено; напротив того день был приятной и теплой, но дорога двадцать верст через сосновыя и березовыя рощи лежащая столь же как и прежняя не годна. Видны были здесь коченоватой дикой сафран (Cnicusoleracius) шишковатая вшивица (Pedicularistuberosa), примерклые кукушкины слезы (Orchisfufcata), цветополох (Bartfia) и протчия . Хотя комаров и мало было, но тем больше беспокоили нас конские слепни (Tab. Coecutius), доколь последовавший с громом небольшой дождь их разогнал. На дороге встречаются два маленьких ручья Икрянка и Алтиновка, на коих при первом полагают половину расстояния от Покровска до деревни Ирбитских Вершин, куда я после обеда приехав очень долго протчих своих повозок дожидался. Деревня сия дворов 30 составляющая лежит над речкою Ирбитом, который здесь из низкого болота истекая приемлет  с левой стороны небольшой ручей Каменку; но сказывают, что оба они  в сухое лето вовсе изсыхают и в них, кроме гольянов, никакой другой рыбы не ловится.

Как ныне всяк упражнялся в поле хлебопашеством и Сибирские земледельцы  обыкновенно имеют свои нивы от деревни очень далеко, то лошадей собрали уже в вечеру: и я в сумерках от реки  Ирбита до Пышмы проехал пахотными местами и изрядными лугами, с редким кустарником. Поближе к Пышме земля песковата, так как и берега оныя, кои я осматривал прибыв в большую о 90 дворах деревню Сухой Лог.

На разсвете переехал Пышму, которая здесь сажень сорок шириною, но весьма мелка; тотчас послал я одного из моих спутников в отстоящее отсель верст седмь выше над Пышмою село Брусянское, с тем, чтобы он взяв пробы трепела и белой тамо находящейся  глины, привёз их ко мне оныя в  Каменский завод. Они находятся там на высоком берегу маленького ручья Брусяны, который с правой стороны в Пышму вливается ».[33]

Цитата длинная, но  это единственное описание дороги. Сделано оно 240 лет назад, иностранцем и академиком. Поездка из Покровского до Пышмы заняла у него световой день. Дорога привела академика в  Сухой Лог.  Особенности местности, в отличии от главного участка пути, допускали многовариантность подхода дороги к пышминским селениям. Мы уже сталкивались с тем, что  выход на Покровский тракт (и с него) производился в районе нынешнего с. Знаменского, в устье Рефта. В данном случае – Сухой лог. На карте 1869  конечный пункт тракта – с. Новопышминское.

Следующим заметным событием в истории  покровско-пышминской дороги стало возникновение поселения Крутая. Вот как описывает историю его появления В.Зырянов.

«В двенадцати километрах юго-восточнее от села Покровского, южной оконечности его – «Новой деревни» находилось поселение Крутая.

Было   оно    основано      жителями         села   Покровского Терентием  Горбуновым и Артемием Колотиловым, его именем названо одно из болот невдалеке от Крутой, примерно в пятистах-восьмистах метрах от Крутой. Говорят, что была и «колотиловская тропа», но где она проходила, сейчас можно только предполагать. Точной даты основания не сохранилось, но ориентировочно это было, примерно, в 1850-1860 годах.

Поселение было  основано для постоялого двора на Большой «калмацкой» дороге, которая начиналась за селом Покровским  и заканчивалась в Ирбитских вершинах, Елкино, была проложена через дремучий лес, и использовалась для перевозки  каменного угля из деревни Ёлкино на Режевской завод. Пласты угля в этом месте практически выходили на поверхность    и добывать его было относительно легко, с помощью кирки и лопаты. Путь же этот, или, как тогда называли  «волок» был по тем временам достаточно длинным и составлял, примерно, сорок верст.   Поэтому для отдыха лошадям и людям нужна была остановка.

         Вот и возникла у крестьянина Горбунова идея построить   постоялый двор где-то на половине пути от Елкино до Режа  с большими сараями для лошадей и большим домом, где мужики-коновозчики пили чай и отдыхали .

         Впоследствии на месте постоялого двора были построены и другие дома мужиками,  прибывшими из села Покровского».[34]

            Нужно сказать, что другие источники относят появление выселка Крутая  на карте  губернии к 1892 г. Однако версия В.Зырянова не противоречит хронологии разработки угольных залежей в данном районе. Действительно, «чёрное золото» вблизи с. Ирбитские Вершины начали разрабатывать в пятидесятые годы XIX века, а ближнее к Режевскому заводу Егоршинское месторождение – с  1872 г. Стало быть, около 20 лет транспортная артерия через «чёрный лес» была востребована углевозами, дорожная инфраструктура в форме постоялого двора – целесообразна.

            В 1905 г. выселок Крутая  насчитывал 5 крестьянских хозяйств с общей численностью жителей 46 человек. [35]

            В 1885 г. крестьяне вдруг выяснили, что сотни лет попирали тележными колесами и лошадиными копытами золото. И не чёрное, а самое настоящее. Древние первопроходцы проложили дорогу по водоразделу рек Ирбит и Рефт со скрупулезной точностью. А водораздел имеет и  геологические особенности. Миллионы лет назад здесь сконцентрировались золотые частицы.

Месторождение назвали «Золотая полоска». В геометрическом плане площади золотосодержащего прииска  указано, что участок потомственного почётного гражданина Федора Федоровича Щелкова открыт сыном канцелярского служителя Виталием Павловичем Бузуновым 2 июля 1885 г. [36]  Находилась  залежь  вдоль Пышминской дороги, прямо по ней,  там, где  Рефт резко меняет направление,  повернув на юг. Сегодня это чуть восточнее поселка Золоторуда,  сформировавшегося из приисков к 30-м годам XX века.

            Очевидно, чтобы не застопорить движение, были сделаны объезды «Золотой полоски», изменившие сложившуюся за предыдущие века трассу. Дорожное месторождение разрабатывается с перерывами уже более 125 лет, смещаясь, разумеется, от начальной линии в стороны. Сегодня один из приисков, осваиваемых коммерческой организацией в этом районе, называется Покровским – по названию древней дороги.

            Долгое время ближайшей  от поселка Золото железнодорожной станцией была Алтынай, находящаяся рядом с селом Ирбитские вершины. Доставка грузов от неё до старательского поселения производилась по той же старинной грунтовой магистрали. А грузы порой были негабаритные и громоздкие. В 30-е годы XX века пришлось транспортировать котел для золотодобывающей фабрики. Перемещали его на катках – круглых бревнах, постоянно переставляемых вперед по ходу движения. Расстояние между пунктами – 10 км.

            С конца 20-х гг прошлого века, в связи с начавшейся в стране индустриализацией, на территории бассейна реки Рефт стала проводиться массированная лесозаготовка. Она продолжалась и в военный период, закончившись в 1952 г. Кроме сплава леса по реке в Сухой Лог, доставка производилась и на ст. Алтынай гужевым, реже – автомобильным транспортом. Пышминская дорога при этом использовалась, но больше – как местного значения, не магистральная. Свою роль сыграло развитие железнодорожного транспорта.

            В 60-е – 70-е годы, в связи со снижением доли гужевого транспорта и резким увеличением автомобильного, грунтовые дороги стали отходить на второй план, используясь как зимники, а в летнее время – для техники высокой проходимости. Такая судьба постигла  покровско-пышминскую дорогу на участке от п.Золоторуда до Белого озера. Участок п.Золото  — п. Алтынай проходим,  а далее, до г. Сухой Лог – трасса  асфальтирована.

Сегодня в обиход введено название Калмацкая дорога в отношении всего древнего пути от Верхотурья до Катайска. Для развития понятийного аппарата это не плохо. Но не факт, что под таким именем знали дорогу жители Зауралья XVII-XVIII веков. Из документов, находящихся в обороте, следует, что лишь единожды – в  монастырской данной 1649 г. было зафиксировано  это название, как действующее. И применено оно было к участку древнего пути, который в интервале от р. Бобровки до р.Реж  к 1701 г. совершенно затерялся на местности и в людской памяти. Очевидно,  трасса изменилась, проходя уже через нижний брод через Реж.

В 1670 г. арамашевцы называют дорогу Катайской,  в 1685 г. Егорша Кожевин —  Пышминской. Академик Паллас, собиравший все топонимы, проехав по ней в 1770 г., зафиксировал названия растений, мелких ручьёв, но имени дороги в дневниках не оставил. Очевидно, оно в форма «Калмацкая» в то время не употреблялось, иначе ученый обратил бы на это внимание.

Но если топоним был употребителен, хотя и короткое время, нужно попробовать  понять его происхождение. Миллер писал: «Слово калмыки татарское и произносится на этом языке «калмак». Но это  слово употребляется только теми татарами, которые живут от Волги до Оби, тогда как прочие татары узнали его только из сношений с русскими». Он же указывает: « В 1606 г. в этих местах (подразумеваются верховья Иртыша – Ю.С.) показались калмыки, которые за несколько лет  до того появились в приобских степях» [37].  В Южном Зауралье, как упоминают другие источники, калмыки проявили себя в 20-х гг. XVII века, потеснив ногаев.

            Стало быть топоним «Калмацкая» в отношении дороги, либо её участка, мог появиться в период с 1620 по 1649 гг. Первое предположение – дорога вела в Калмацкие степи, от этого и её название.

            Действительно, степи южнее Исети тогда назывались  калмацкими. Во всяком случае Далматов монастырь , расположившись на левом берегу Исети, в 1659 г. назывался «Исетской пустынью в новой Сибири под калмыцкой степью, находящеюся от Сибирских городов и слобод в четырех днищах»[38]

            Вторая версия – калмыки  прошли в долину Режа той самой дорогой. Народное предание и в 1701 г сообщало устами покровских крестьян: «калмыки приезжали воевать в давных годех». Кроме того, такое же имя носили два брода  и ключ («Калмытцкий ключ»). Ключ то уж точно с направлением дороги не связан. Значит, все- таки, бродили калмыки Реж и Бобровку?

            Вопреки распространенному мнению, главную добычу калмыки видели не в русских поселениях, а в юртах ясачных татар и башкир. Чупин, объясняя топоним «Калмацкий брод», писал: «Так назывались в старину в за-Уральской  части нынешней Пермской губернии, прибрежные урочища, где Калмыки, /… /,воюя с Башкирцами и иногда преследуя их в пределах русской населенности, имели обыкновение переезжать в брод через реки, при чем разоряли и русские селения». [39]

            Прямо у брода в 1646 г была поставлена деревня Липина. Следующим  ближним русским поселением была Арамашевская слобода. Но о нападении на них калмыков в этот период данных нет. Разорения русских поселений тогда имели резонанс и были бы отражены в древних актах. Потери татарских и башкирских ясачных людей учитывались «по мере накопления», и, в силу их разрозненности и удаленности, могли быть упущены.

            Не раз были замечены калмыцкие воинские люди на Пышме. В 1629 г., согласно отписке прикащика Чубаровской  слободы Михаила Харламова туринскому воеводе Афанасию Зубову «: взяли де они яа Пышме Туринсково остригу ясашных  татар Талмаметка с товарыщи, а иных побили», а Туринского уезда татарин Таугилдейко сказал « што видел он на Пышме воинских калматцких людей, погромили  бушкурцев на Устюше озере Бехтемирковы юрты да на Пышме Ямшибаевы юрты».[40]

            13 ноября 1634 г « приходили де под Тюмень с войною многие колматцкие воинские люди, шибли до ся о самой город о надолобы, и в  Тюменском де уезде деревни пожгли, и многих де крестьян побили, а иных крестьян з женами и з детьми в полон поймали». Тюменский воевода Иван Иванович Милюков организовал отряд в 300 человек, погнался за кочевниками «и у тех де у тюменских служивых людей с колматцкими людьми  была драка, побили де па той драке тюменских служилых людей 50 человек; да и нынеча де те колматцкие люди стоят за Пышмою в крепких местех, человек их с 600». [41]

Через 2 месяца, в январе 1635 г., новое нападение на Тюмень. Калмыки увели «мужеска полу и  женска с тысящу человек». Жители Тюмени попытались отбить полон и пошли вслед  неприятелю. Они настигли их на р. Пышме, «от града 15 поприщ», и «не пождавшися своих», напали на них «немногим людми» и потерпели сильное поражение. [42]

Даль указывает, что поприще – путевая мера,  примерно 20 верст. Значит, битва была на расстоянии 300 верст от Тюмени и на р.Пышме. Это где то в районе нынешнего Сухоложья.

А 17 июня 1635 года калмыки с Кучумовичами разграбили деревни Верхне-Ницинской и Чубаровской слобод. После этого с тайшами было заключено мирное соглашение и нападений на русские поселения до середины XVII века  не было, однако татарские юрты на Пышме подвергались нападениям кочевников (например, в 1638, 1647 гг.).

Таким образом, активность калмыков в долине Пышмы, согласно известным источникам, наблюдалась с 1629 по 1647 гг. А пик её пришёлся на 1934-35 гг. В верховьях Пышмы, Ирбита, а также в междуречье Режа и Бобровки, до 1646 г. русских поселений не было. Значит, свидетелями калмацкого прохода по дороге через чёрный лес и вероятными жертвами такой вылазки могли быть только ясачные татары, от которых русские и восприняли топонимы.  Поскольку сведений о нападении на Арамашево   не зафиксировано, то либо приход кочевников на Реж   состоялся до появления этой слободы,  либо позднее, но калмыки уклонились от боестолкновения со слободским служивым людом.

Однако это не единственная версия происхождения топонима «Калмацкий». В начале XVII века между Ирбитом и Режом располагалась Колмакова ясачная волость. В челобитной Туринского уезда ницынских и ирбитских ясачных татар (не ранее 1635 г.) царю государю и великому князю Михаилу Федоровичу  об обидах и притеснениях,  чинимых им русскими слободами по рекам Нице и Ирбею, среди прочих жалобщиков  упомянут и  “Колмаковы волости  ясачный татарин Алыпкирдейко Идяков». Указано, что «Ирбейская слобода строена в Колмакове и в  Ермолаеве и в Зепзярове и в Илчибаеве волостях во 143-м году»[43].

 Волость переняла название  определённо от  «лучшего человека» некого татарского рода по имени  Калмак (Колмак). В грамоте царя Бориса Федоровича в Туринск голове Федору Янову от 20 сентября  1600 г. в перечислении юрт  япанчинского «збору» указано «во днище от острогу юрт Байгарин да Калмаков, 6 человек»[44].  В грамоте царя Бориса Федоровича в Туринск голове  Федору Фофанову от 12 марта 1601 г.   о подведомственности ему ближних юртов сообщалось : « А в которых юртех поля пашенные, и тому  к нам Федор послал чертеж. А того к нам Федор имянно не описал, которые  юрты по ясачным книгам приписаны ясаком и судом к новому острогу.  А в чертеже написано: пашенных мест от Верхотурья к острогу: юрт Байгирин, юрт Колмак /…/»[45].

            В отписке тюменского воеводы боярина  Матвея Годунова туринскому воеводе Ивану Годунову о допросе татар, высланных из Туринска по подозрению в изменном деле (от 1609 г., ранее 29 марта ), доносилось: « Нынешнего 117-го марта в 29 день писал ты к нам на Тюмень и прислал с тюменским конным казаком с Семейкою Бусыгою Туринского острогу ясачпых татар  Баигару Кензина да сына его Бигула, да Чавгильдейка Теребердеева с женою, да  Колмаковскую жену Болташа с сыном Игильдеем для распросу и очные ставки с  татарином с Бекмаметком в изменном деле. И тот Байгара и сын его Бигул в распросе нам сказали: сказывала де им Байгаре да Бигулу Кортутова юрта татарка Колмаковская жена Болташ да сын ее Игильдей, что приезжал к ней Болташи туринской  ясачный татарин, Янгурчею зовут, о котором ты предь того к нам писал,  свататься у нее за дочерь за племянника своего Еугупчу, а с ним де приезжал   тюменский татарин Бекмаметко Базанкин, и говорил де тот Бекмаметко,. что им тюменским  татарам от воевод и от русских людей насильство великое, и у них де у тюменских  лошади и сайдаки и сабли готовы /…/» [46].

            Не факт, что во всех приведенных выше выдержках из документов упоминается один и тот же татарин  Калмак (Колмак). Нам это не важно. Главное – имя это было в ходу у данного этноса. Оно, очевидно, и дало название ясачной волости.  Но если в Колмаковой волости существует  Колмацкий (Калмацкий) брод, Калмацкая дорога, Калмацкий ключ (Калмак-ключ или Калмачуг-ключ),   нет ли здесь повода посомневаться в доминирующей  версии о приходе кочевников?  Может быть «друг степей» то и не причём?

Такой представляется история Калмацкой дороги. Она может быть дополнена и другими интересными  фактами, спрятанными пока среди документов в архивных хранилищах.

 

Ссылки и примечания:

 Ранее статья не публиковалась (по сост. на 02.07.2014 г). Была представлена на конференции УИРО в с. Большое Трифаново Артемовского ГО в мае 2012 г.

1.  Но черными называли и лиственные, не строевые, породы деревьев  — березу, осину, в противовес красному лесу – сосне, ели. Однако, когда в 1681 г. возле упомянутого брода начали строить новый Пышминский острог, приказчик Семен Будаков сообщал Верхтурскому начальству: «… который и ближний лес за Пышмою рекою, и тот на острожную ставку не годитца, толст, а тонкий лес за версту и за полторы…»[.Шишонко В. Пермская летопись с 1263 -1881 г. Четвёртый период с 1676 – 1682 г: — Пермь, Типография Губернской Земской Управы, 1884., стр. 561]. То есть, здесь к чёрному, таёжному лесу, относили и «красный».
2. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1 —  М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР 1937. Глава четвертая  § 7
3.  Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1 Издательство Академии наук СССР, М., Л-д, 1937. Грамота 41. 1601 г. марта 12. — Грамота царя Бориса Федоровича в Туринск голове Федору Фофанову о подведомственности ему ближних юртов и о  заведении там пашни вместе уплаты ясака.
4. Дмитриев А. Пермская старина // выпуск VII: Верхотурский край в XVII веке:-Пермь, Типография Н-ков П.Ф.Каменского,1897
5. Пузанов В. Д. Вхождение Южного Зауралья в состав России. http://kataisk-zayral.ucoz.ru/publ/istorija_katajska/zaurale/uslovija_formirovanija_voenno_administrativnoj_sistemy_juzhnogo_zauralja_v_xvii_pervoj_polovine_xix_veka/6-1-0-7
6. Подсчет произведен по крестоприводной книге Верхотурского уезда  1645-1646 гг. (РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 194.) с учётом коэффициента семейственности 4.
7. Буцинский П.Н. Сочинения в двух томах: Т. 1. Заселение Сибири и быт первых ее насельников/Под ред.С.Г. Пархимовича. Сост. Ю.Л. Мандрика. —Тюмень: Издательство Ю.Мандрики, 1999. —328 с. — [Приложение к журналу ≪Лукич≫].

Буцинский Петр Николаевич (1853-1916) – профессор Харьковского университета.

8. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937. Прил.: историко-географическая карта.
9. Географический и статистический словарь Пермской губернии, составленный Н.Чупиным. Пермь, типография Поповой. 1872.  С.86.
10. Плотников Г.С.протоиерей (составитель). Описание мужскаго Далматовскаго Успенскаго общежительного третьеклассного монастыря и бывшаго приписнымъ к нему женскаго Введенскаго монастыря. Екатеринбург: Типогр. Газ. «Уралъ»,1906.
11. Шишонко В. Пермская летопись с 1263-1881 г. Третий период с 1645-1676г. Пермь, типография Губернской земской управы, 1884
12. http://forum24.ru/gif/skin/fon2.gif
13. Плотников Г.С.протоиерей (составитель). Описание мужскаго Далматовскаго Успенскаго общежительного третьеклассного монастыря и бывшаго приписнымъ к нему женскаго Введенскаго монастыря. Екатеринбург: Типогр. Газ. «Уралъ»,1906. С. 6-7
14. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937. Грамота 451. 1647 г. не ранее августа 21. — Отписка верхотурского воеводы Бориса Дворянинова туринскому воеводе Федору Шишкину о  полученных от него вестях про Тайчина тайшу, об угрозах  калмыков, которых не пускают „пословать» на Тюмени, и о движении  калмыков в пределах Верхотурского и соседних уездов. .С. 522
15.  Елькин М.Ю.Когда же основано село Покровское? http://www.genealogia.ru/users/uiro/rodoved4/04_06.htm
16. Рундквист Н.А., Задорина О.В. Свердловская область. Иллюстрированная краеведческая энциклопедия. Екатеринбург: «Квист», 2009. -456с. с.ил.

Любопытная информация о Андрее Липине, основателе деревни на Калмацком броду,  содержится в отписке из Катайского  острога Ильи Бакшеева верхотурскому воеводе стольнику Ивану  Камынину (1661 г.). «Да в Катайском же остроге жывет Ондрей Липин, а сказываетца атаманом  казачьим катайских беломесных казаков, а приходит ко мне в острог с большим  невежеством и з шумом и на казаков мечется с ослопы, а называет себе их  полчанами, а имени его у мене нет в наказе и в кликовом списке; и вы о том что  укажите; а пашни заводит в Катайском, а Панкратьевской двор и хлеб называет  своим, а роспаши земли; да у него ж Ондрея на Колмацком броду деревня и роспаши большие; да у него и Ондрея объявился конь сер, а явил мне в судной избе: взял де я того коня на степе; и вам бы про то было ведомо». [Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937 . Грамота 485. 1661 г. не ранее сентября … — Отписка из Катайского острога Ильи Бакшеева верхотурскому воеводе стольнику Ивану Камынину о прибытии из плена семей татар и 214 семей  башкирцев, об отсутствии толмача и бронника в остроге, о  недостатке пороха и свинца и о некоем Андрее Липине, называющем себя, атаманом казачьим. с.546]

17.http://forum24.ru/gif/skin/fon2.gif

18.Коновалов Ю. В. Русский путь в Сибирь. Материалы межрегиональной научно-практической конференции (29.10.2003 г., Тюмень, 13.07.2004 г., Туринск). Ирбит, 2006. С.18-26.

19.Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937 с.34

20.Шишонко В. Пермская летопись с 1263-1881 г. Первый период  с 1263по 1613 г. Пермь, типография Губернской земской управы, 1881с. 147-148, с.150

21.Брылин А.И., Елькин М.Ю. Покровская волость: история, генеалогия, краеведение. — Екате­ринбург: Банк культурной информации, 2008. — 216 с. ISBN 978-5-7851-0665-9

22. Шишонко В. Пермская летопись с 1263 — 1881 г.//Пятый период с 1682-1725 г. ч.I с 1682-1694 г.:- Пермь, Типография Губернской Земской Управы, 1885

23.Шишонко В. Пермская летопись с 1263 -1881 г. Третий период с 1645 – 1676 г: — Пермь, Типография Губернской Земской Управы, 1884

24.Брылин А.И., Елькин М.Ю. Покровская волость: история, генеалогия, краеведение. – Екатеринбург: Банк культурной информации, 2008 – 216с

25.Шишонко В. Пермская летопись с 1263 -1881 г. Четвёртый период с 1676 – 1682 г: — Пермь, Типография Губернской Земской Управы, 1884.

26.Коновалов Ю.В.«Из истории формирования населения поселка Рефтинский» http://www.okorneva.ru/index.php?main=books_of_Konovalov&id=100029

27.Афанасьев А.А. Сухоложье.Неизвестные страницы.Сухой Лог:2004

28.Шишонко В. Пермская летопись с 1263-1881 г. Третий период с 1645-1676г. Пермь, типография Губернской земской управы, 1884, с. 836-837 9, с.852-854;

29.К истории православного старообрядчества (единоверия) в Екатеринбургском уезде. Екатеринбургские епархиальные ведомости №7 от 1 апреля 1902, отдел неофициальный , стр.321

30.Шишонко В. Пермская летопись с 1263-1881 г. Пятый период с 1702-1715г. Пермь, типография Губернской земской управы, 1889  ч. 3  с. 347-350

31.Шишонко В. Пермская летопись с 1263-1881 г. Четвёртый период с 1676-1682г. Пермь, типография Губернской земской управы, 1884  с. 444-445

32.Куманикой называют один из видов ежевики, но именуют его по латински Rubus chamaemorus или Rubus fruticosus, либо Rubus caesius. Возможно, здесь речь идет о костянике, имеющей похожее название по латыни Rúbus saxátilis

33.Паллас П.С. Путешествие по разным местам Российского государства …  часть 2, кн.1, С.-Петербург, при императорской Академии наук, 1786, с..351-354

34.Зырянов В. Крутая. Неопубликованная рукопись.

35.Список населенных мест Пермской губернии. Издание Пермского губернского земства 1904 года. Пермь: типография губернской земской управы, 1905

36.Афанасьев А.А. Сухоложье.Неизвестные страницы.Сухой Лог:2004. Иллюстрации.

37. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937.  § 68 С.29.

38.Плотников Г.С.протоиерей (составитель). Описание мужскаго Далматовскаго Успенскаго общежительного третьеклассного монастыря и бывшаго приписнымъ к нему женскаго Введенскаго монастыря. Екатеринбург: Типогр. Газ. «Уралъ»,1906. С.13

39Географический и статистический словарь Пермской губернии, составленный Н.Чупиным. Пермь, типография Поповой. 1872.  «К», с. 6.

40.Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937. Грамота 267. 1629 г. не ранее июля 26. — Отписка прикащика Чубаровской слободы Михаила Харламова туринскому воеводе Афанасию Зубову о вестях про калмыков на Пышме и об отправке части служилых людей обратно в Туринск.

41.Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937. Грамота   338. 1634 г. не ранее ноября 13/26.— Отписка прикащика Нижней Ницынской слободы Ивана Венгерского прикащику Верхней Ницынской слободы Михаилу Байкашину о нападении калмыков на Тюмень и Тюменский уезд, о неудачном походе тюменских служилых людей против калмыков и о присылке самопалов.

42.Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937.С. 585.

43.Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937. Грамота 357 с.430

44.Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937. Грамота 35 с.387

45.Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937. Грамота 41 с.393

46.Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2 — М., Л-д,, Издательство Академии наук СССР, 1937. Грамота 81 с. 209