Сухарев Юрий
Сухарев Ю.М. Генезис вероотступничества К биографии Тихона Петровича Андриевского (1873-1935)
В статье на основе опубликованных источников и архивных материалов (в том числе личных архивов родственников героя статьи) прослеживается эволюция идейных воззрений Тихона Петровича Андриевского, автора известного романа о жизни русской церкви в начале XX века, протоиерея, преподавателя семинарии, законоучителя, в 1919 г порвавшего с Церковью и ставшего активистом союза воинствующих безбожников.
Ключевые слова: протоиерей Тихон Петрович Андриевский, роман «Архиерей», Пермская духовная семинария, жизненное понимание христианства, г. Камышлов, социализм, христианский социализм, антирелигиозник.
Тихон Петрович Андриевский родился в 1873 г с. Алагир Терской области Северокавказского края в семье священника[1]. Окончил Тифлисскую духовную семинарию и Казанскую духовную академию, из которой выпустился в 1900 г кандидатом богословия. С 1900 по 1903 год служил наблюдателем церковно-приходских школ и школ грамоты Северной Осетии[2].
В 1903 г принял духовный сан протоиерея и назначен благочинным г. Карса и округа. В 1905 г оставил службу и «жил на литературный заработок в Казани»[3].
В этот «литературный» период им была написано произведение, которое сегодня на книжном рынке известно, как роман «Архиерей». В качестве автора на титуле обычно указан «иеромонах Тихон». Это неправда. Автор – протоиерей Тихон Андриевский[4].
В период революционных событий 1905 г в Казани, благодаря его вмешательству «была спасена от разгрома юнкерами и черносотенцами городская дума, где засели революционеры. За это вмешательство был арестован полицией, но за недостатком улик выпущен на свободу»[5].
В 1906 году «друзья исхлопотали» ему место преподавателя греческого языка в Пермской духовной семинарии, где он и служил до 1912 года[6].
Преподавал он и психологию, логику, краткую историю и начальные основания философии, всеобщую церковную историю и историю русской церкви, а также основное, догматическое и нравственное богословие.
С 1912 по 1917 год Тихон Петрович служил законоучителем в гимназиях г. Камышлова[7].
И семинаристы, и гимназисты хорошо относились к протоиерею — «преподавал интересно и много беседовал», «старался привить ученикам добрые чувства», «умный, революционно настроенный человек». На уроках закона Божия он занимался вопросами философии, помог гимназистам организовать философский кружок, одним из участников которого был будущий маршал Филипп Голиков.
После февральской революции о. Тихон отказался от законоучительства и вступил в сельхоз коммуну «Доловка» Камышловского уезда.
Зимой 1918 г был запрещен в священнослужении за просоветские взгляды и объявил себя независимым священником, служил в одной из церквей Камышлова, предоставленной ему местным исполкомом[8].
В июле месяце 1918 г, при занятии Камышлова чехами, о. Тихон был заключен в тюрьму «за большевизм» и находился в ней некоторое время. По освобождению работал сторожем в городском лесничестве, перед отступлением колчаковцев прятался в лесу[9].
Окончательно порвал с Церковью Тихон Петрович в конце 1919 г – начале 1920 г. Сам он писал об этом периоде так: «С возвращением красных (в 1919 г) по поручению Ревкома организовал уездный отдел народного образования, где и работал до 1921 года сначала исполняющим об. заведующего, а затем инструктором организатором»[10].
В 1920 г бывший протоиерей являлся кандидатом в РКП(б), но дальше двигаться по партийной линии ему не дали[11]. В 1922 г он работал в Учкопрофсоже заведующим отделом соц. воспитания. В 1923 и 1924 –м счетоводом с/х артели Камышловской жел. дор. станции[12]. «В 1925 году работал в г. Свердловске антирелигиозником. В 1926 году занимал штатную должность антирелигиозника в Кунгурском ОкрОНО»[13].
Потрепав кунгурское духовенство, в 1927 году Тихон Петрович направляется в Шадринск, где также занимает штатную должность антирелигиозника при Шадринском ОкрОНО[14]. Здесь он выступает на диспутах, ездит с лекциями по городу и округу. Он один из организаторов Шадринского союза безбожников.
Последнее место службы Тихона Петровича в Шадринске – хранитель музея культуры и лектор антирелигиозник «с зарплатой по музею 60 р. и лекторству 30 р.»[15].
В 1930 г Андриевский оставляет службу. «С 5 июня 1930 г окончательно оставил службу по расстроенному здоровью, поселился в г. Кунгуре, где и проживаю по настоящее время. Имущественное положение: земляной дом и огород, больше ничего нет. Член профсоюза Рабпроса с 1920 г»[16].
«В 1931 году по 1932 год безработный, в 1933 год ещё работал ночным сторожем на общественных огородах, где его и обокрали подлые воры»[17].
В 1934 г Тихон Петрович решает переехать на Северный Кавказ, на свою родину.
Там, в Осетии, ему удалось устроиться на службу – преподавателем школы ликвидации безграмотности среди осетин в колхозе «Чермен» села Кермен[18].
Согласно справке, «гр. Андриевский Тихон 63 лет умер в Беслановской райбольнице от декомпрессионного порока сердца 9.9.35 г»[19].
Переход священника на антирелигиозные «рельсы» не являлся случаем уникальным. Но здесь речь идет о преподавателе семинарии, авторе известного читателям романа о жизни Церкви, человеке умном и хорошо образованным. Постараемся проследить эволюцию его духовного перерождения.
Безусловно, социалистические идеи о. Тихона, до времени совмещавшиеся с христианством, впитывались им из среды обитания. Пролетарской была среда осетинского села Алагир, известного тогда серебряно-цинковым заводом. Тифлисская семинария, где обучался Т.Андриевский, находилась в зоне влияния социал-демократического движения. Это хорошо известно из биографии Иосифа Джугашвили, учившегося в одно время с героем этой статьи (4-мя курсами младше). «Маленьким был таким будущий вождь», рассказывал потом Тихон Петрович своим близким.
Ну а о революционных настроениях Казани, где Андриевский продолжил обучение, нам известно из биографии В.Ульянова.
В Казанской академии его постигало и духовной искушение. Как он рассказывал позднее студентам Пермской семинарии, он «одно время опустился до состояния «блудного сына» и довел свой организм до полного расстройства». Не совсем понятно, в чем его падение состояло. Блудный сын (по притче) жил распутно и расточил имение с блудницами, а потом обнищал и питался вместе со свиньями, пока не вернулся к отцу. Тихон Петрович же «вернулся к отцу» последовательно «убавляя дозы принимаемой пищи» до минимума, а потом постепенно «увеличивая их до существовавшего прежде предела»[20].
Мудрено… Но при этом Тихон Петрович укрепил и свой дух. До такой степени, что приобрел способность запрещать «злому духу», например, у кликуш во время припадков[21].
Это работало. В народе ходили легенды о его способности усмирять «лукавого»[22].
Выпускная работа Тихона Петровича в Академии называлась «Судия Самсон». Самсон – ветхозаветный герой-партизан, боровшийся с поработителями израильского народа. Случаен ли выбор темы? Вряд ли.
Нонконформизм присутствует в поведении Т. Андриевского в должности наблюдателя церковных школ Северной Осетии. Вот его высказывание того периода: «Мне кажется, что роль миссионерства школ окончена, так как они не дали народу ни гражданского, ни религиозного воспитания»[23].
Только два года прослужил о. Тихон в должности настоятеля главного собора Карсской области. «Вследствие расхождения во взглядах на национальную политику правительства, руководимую известным черносотенцем протоиереем Восторговым, отказался от службы в духовном ведомстве, вышел в отставку (в 1905 г) и жил на литературный заработок в Казани»[24].
Но критиканство – не тот флаг, с которым хотел идти по жизни о. Тихон. И в своем романе «Архиерей» он формулирует идеи обновления Церкви. Его путь – нечто среднее между социальным христианством и христианским социализмом. Утрате живой веры в Христа, церковному ханжеству и тоскливой сытости старшего духовенства он противопоставляет трудовую христианскую общину, собранную из городского отребья, но где, усилиями архиерея, создалось духовное богоугодное единство паствы и пастырей.
Это не призыв к смене общественного строя, а вариант приспособления к существующему. Но обобществление результатов труда в коммуне — это элемент социализма.
В романе есть призыв к тому, что позднее Тихон Петрович назовет «жизненным христианством» — к деятельному врачеванию социальных пороков общества христианскими методами (в т.ч. организацией общин, подобие которых было и среди первохристиан). Сделать жизнь людей лучше! И Церковь при этом должна стать организационным началом.
Логично предположить, что 21 октября 1905 г о. Тихон оказался среди революционеров в здании Казанской Думы не случайно, а как единомышленник. Но не так все просто. Андриевский вспоминал уже в 30-е годы, что он тогда «вследствие политической малограмотности, ни в каких партиях не состоял», но и «безучастным очевидцем» не был[25].
Он рассказывал пермским семинаристам, что был участником демонстрации в Казани. Когда осажденные в здании Думы революционеры направили парламентеров для переговоров с полицией, в их числе оказался и он. По его словам, «все ахнули», увидев среди делегации протоиерея в священническом одеянии.
О.Тихон рассказывал об этом без окраски, нельзя было судить об его отношении к революционным событиям 1905 г. В.А.Игнатьев писал далее: «Зато отрицательное отношение к революции проявилось на другом поле его деятельности, вне семинарии, в его проповеднической деятельности в одном из пригородов Перми»[26].
Тихон Петрович организовал в Пермской семинарии кружок. Полем деятельности была д. Гарюшки. Кружок имел сакральный уклон – проповедничество, богослужения, общие покаяния прихожан. Василий Игнатьев писал: «Организация и деятельность этого кружка были направлены против революции. Т.П. сам так определял задачи этого кружка: теперь, т.е. в период реакции, говорил он: «Больше можно сделать кадилом, чем каким-либо другим способом». Это и было девизом кружка»[27].
Между тем, связь с населением этой окраины Перми имела «активный характер», а не заключалась лишь в ритуальных обрядах. Тихон Петрович организовал население на строительство молитвенного дома по собственному проекту и кавказскому образцу. Был сделан бревенчатый остов, «а стены зарешечены и обмазаны глиной с примесью отходов от выделки кожи». Получилось здание внушительного вида. Стройка сплотила общину. В ней о. Тихон и развернул свою деятельность.
Утром подводы деревенского типа увозили Тихона Петровича и нескольких семинаристов в деревню. После богослужения он с братией «посещал дома жителей общины, разбирал семейные неурядицы, мирил, бичевал пьяниц и прочих грешников». Если где-то проявлял себя «злой дух», то Т.П. ему «запрещал»[28]. Это служение была вполне в духе идей, высказанных в романе «Архиерей» и входило в позже им сформулированное понятие «жизненное понимание христианства».
По мнению Василия Игнатьева, учившегося в семинарии до 1908 г, среди преподавателей «Т.П. занял правое крыло, сугубо ортодоксальное». В то время стал известен священник Григорий Петров, снявший с себя сан в знак протеста против реакции. Он ездил с лекциями по стране, общественность увлекалась им, им гордились.
«Т.П. избрал противоположный путь: путь… «древлего благочестия», по настроению, по духу. /…/ Он был искренним в своем религиозном порыве: он искренне боролся за веру, когда кругом всё бурлило и колебало церковные устои»[29].
Странно, что в глазах студента Игнатьева, церковный диссидент Андриевский виделся таким образом. Ведь служение о. Тихона в д. Гарюшки – это не формальное («ортодоксальное») служение Богу, а истинное, соответствующее его убеждениям, делание «жизненного христианства» (читай роман «Архиерей»). Добавлю к этому – о. Тихон не спешил донести свое видение христианства до семинаристов. Впрочем, Василий Игнатьев отмечал и иное впечатление студентов от личности Тихона Петровича: «Он (Т.П.) человек какого-то особенного душевного склада, человек с мятежным умом типа Ивана Карамазова»[30].
Выпускник Пермской семинарии 1913 г Владимир Архангельский передавал воззрения своего преподавателя Тихона Андриевского уже в таком виде: «Он говорил, что Церковь действительная существует только в Избранных и невидима. Видимое же христианство представляет собою отпадение от чистоты веры и заключает в себе много человеческого». Объяснял это следующим образом: «Все большие религии буддизм, еврейство, христианство вошли в мир с социальной задачей — изменить жизнь людей. Но, при соприкосновении с действительностью, все эти религии потерпели одинаковое изменение: морально-общественная сторона постепенно скрадывалась. На её место становилась мистика и личный аскетизм»[31].
Собственно, здесь два постулата: о невидимой истинной Церкви и социальной задаче религии. Оба они из протестантизма. Изменить жизнь людей – эта мысль проходит и в романе «Архиерей». Этот тезис о. Тихон выстрадал и нес его в массы духовенства.
6 июня 1916 г в Камышлове, на квартире смотрителя Духовного училища Уецкого, под председательством епископа Екатеринбургского Серафима, о. Т. Андриевский представил доклад «По вопросам современного пастырского служения». Присутствовало 30 человек духовенства. Вот главные выводы лектора: действительная причина упадка пастырства — его безыдейность, явившаяся результатом осуществления в жизни юридического понимания христианства; только немедленное осуществление жизненного понимания христианства выведет пастыря из того тупика, в котором он сейчас находится[32].
Короче: сделать жизнь людей лучше!
Протоиерей Николай Буткин передает содержание доклада о. Тихона на собрании благочиния, проходившем, видимо, осенью 1917 г на Каменском заводе.
Главные тезисы о. Андриевского: «Духовенство осуждают, и заслуженно. Но его драма – не вина духовенства. В унижении или позоре духовенства — драма религии, самой церкви. Людям тесно в церковной ограде, где они слышат одну и ту же проповедь о личном спасении, награде на небесах за пост и покаяние. Они видят, что хождение в храм, причащение, даже милостыня не мешают расти неправде, нищете народной. Пьянство, невежество и дикость свободно уживаются рядом с храмом и религией.
Христианство имеет в себе данные для возрождения не только душ, но и общества — это видно на примере Европы. Там на почве христианства взрастили науку, построили мощную культуру, перестраивают общество в духе общей свободы и уважения Личности. Но мы, русские церковники, привыкли отмахиваться от Европы, и продолжаем упорно открещиваться от науки и культуры.
В прошлом для ума и сердца церковников не было ничего ценного. Может быть, новые условия пробудят в духовенстве дремлющие силы, и церковь выйдет решительно на путь общественности».
Духовенство (и Церковь в целом) должно перестраивать вместе с обществом быт социума посредством развития науки, культуры, свободы личности, преображать общую жизнь людей — вот главная мысль его выступления. Сделать жизнь людей лучше!
Речь о. Андриевского произвела огромное впечатление. «Среди братии воцарилось глубокое молчание. Молчали долго. Никто не решался ни выступать, ни возражать на сильную речь. Председатель пытался было поощрить к продолжению прений, но тщетно»[33].
Последнее (в священническом звании) и довольно пространное изложение своих идей о. Тихон сделал в письмах к шадринскому протоиерею Николаю Буткину. Их переписка, по косвенным признакам, происходила осенью-зимой 1917-18 гг.
«Религия, как она есть в действительности — дело вымороченное. Но Христос и Евангелие в нашем убожестве неповинны. Есть поэтому надежда, что вера может быть возрождена. Я хочу взять стимул к этому от социального движения и думаю, что нам духовенству нужно изучать не гомелетику и экзегетику, а всех тех кто несёт человечеству манифест о правах обездоленных и просвещении тёмных. /…/
Подумайте, в самом деле, что это за жизнь! Там в городах на деньги и труды этих несчастных землеробов строятся Церкви, памятники, театры, электричество, трамваи, водопроводы. Там школы, музеи, библиотеки. Культура, блеск, богатство. А здесь беспросветный мрак, труд и грехи с отчаянья. Находятся однако люди, задумывающиеся над убожеством жизни таких тружеников. Громко говорят, что стыдно забывать народ, надо делить блага жизни между всеми. Молчать ли Церкви на эту проповедь? Вы предпочитаете критиковать социализм, упирая на его слабые стороны. Но имейте ввиду, критика – не дело. И вопрос для Церкви стоит ребром. Или надо отречься от социализма, проклянуть его? Увы! Вы это и делаете. Но тогда народ не видя себе заступника в Церкви отречётся и от неё. Ибо не могут они по совести мириться с темнотой и дикостью своей жизни. Я предвижу этот провал Церкви и ищу контакта с народным движением. Значит ли это, что я предаю Христа? Неужели болеть душой за бедных и обездоленных хуже чем мысля православно проходить мимо несчастных. Вы пугаете, что союз с социалистами удалит меня от Церкви? От какой Церкви? – спрошу я Вас. Неужели Церковь, где недавно хозяйничал Распутин, есть Христова Церковь? Неужели это Христианство, где даже в наши дни представители Собора священного, ровно ничего не сказали миру о его грехах, а занялись избранием патриарха, чтобы закрепить бездушную помпу и обрядность. Ох! Ни война, ни громы революции не пробудили нас. Я теряюсь в мыслях, не знаю, что со мной будет»[34].
Пульсирующая напряженная мысль передает настрой Тихона Андриевского. Он встал на позиции христианского социализма, но если так придется, то готов и расстаться с Церковью, но не с социализмом. Сделать жизнь людей лучше!
«Когда разнесся лозунг «Вся власть Советам», стал на сторону советской власти и в Камышловском соборе выступил против анафемы большевиков патриархом Тихоном, за что был лишен прав служения Екатеринбургским епископом Григорием, но суду епископа не подчинился и объявил себя не зависимым, о чем заявил Камышловскому исполкому.
Камышловский УИК предоставил мне одну из городских церквей, где я и повел фактическую борьбу с духовной властью, запретившей, между прочим, священникам венчать разведенных советской властью. В течение июня (1918 г) мною было перевенчано около 150 браков, чем обезоружил духовенство в его местной борьбе с советской властью», писал о. Тихон в автобиографии[35].
Протоиерей Андриевский очень горячо приветствовал революцию. Вообще, была в нем какая-то горская горячность. Возможно и по крови, т.к. фамилия Андриевский на Кавказе присутствовала ещё в первой половине XIX века. Герольд Михайлович, внук Тихона Петровича, говорит, что примечал в дочерях законоучителя (т.е. своих тетках) и внешние черты горцев, и соответствующие проявления характера.
«Как в кошмарном сне вспоминается такой случай. В пасмурный день запряг отец коня нашего Серко, было это в 1917 году, посадил нас троих, меня и братьев в телегу и выехал из дому по деревням. Собрал пожертвования в пользу Красной армии. Телега была полна и самоварами и другими вещами. Приехали в город, на улицах было много народа. Отец, стоя в телеге (в рясе), произнес речь. Сказал, что все собранное и своего коня с телегой жертвует в помощь Красной армии. Серко испугался толпы народной, поднялся на дыбы, мы закричали, и подбежавший из толпы человек вовремя остановил коня»[36]. (Воспоминания дочери Марии).
Тюремный арест после занятия Камышлова армией Колчака и нахождение на нелегальном положении окончательно переместили его в лагерь большевиков.
«А с какой радостью он встретил Красную армию, прогнавшую из Камышлова белых. При отступлении белых из Камышлова, отец вернулся домой, снял с себя сан священника, постригся, сказав при этом, что ему теперь легко стало»[37].
Тихон Андриевский писал, что много было священников, снявших тогда сан из «шкурных интересов», но это не о нём.
«Побуждения, по которым я снял сан – борьба с церковью и духовенством за советскую власть. Доказательством служит тот факт, что начал я эту борьбу в тот момент, когда еще неизвестно было кто-кого?»[38].
Эволюцию собственного отношения к Церкви Андриевский описывает в довольно жестких выражениях.
«Так, мало-помалу, я начал видеть в своей прекрасной церкви то, что она есть: капиталистическое предприятие, нераздельную и существенную часть хищнической системы. Я увидал, что несмотря на эстетические, культурные и художественные качества, и как бы ни были искренни отдельные священники, вся она – только приманка, средство заманить бедных в западню подчинения эксплоататорам … После этого, почтенное учреждение, которое мне когда-то казалось достойным и благородным, стало для меня гробом, полным всякой скверны».
Судьба испытывает нашу веру. Но испытывает она и вероотступничество. Семья Андриевских тяжело пережила последующие годы.
«Очень тяжел был для нас 1921 год, голод, холод, болезни, разруха. Умер от тифа младший сын Александр в возрасте 7 лет. Мама убивалась от горя, обращаясь к «всевышнему» со словами: «Помоги, пощади, зачем берешь ни в чем не повинного младенца!». Но, увы, не пощадил. У мамы поколебалась вера в него. А папа принял эту утрату на себя, сказав, что он не досмотрел. Паек тогда выдавался очень маленький, истощались запасы с огорода. Мы ели лебеду, траву, крапиву, часто тяжело болели. Потом папа нашел живительный источник. На бойне при забитии скота кровь выпускали по канавкам наружу. При сильном морозе мы ее вырубали, оттаивали, варили и этим спаслись. Об этом источнике питания папа рассказал многим. Люди ему в ноги кланялись, благодарили за спасение»[39].
Помогал Тихон Петрович не только советом. «Помню, подобрал шести лет мальчика — распухшего от голода, покормил его кровяными лепешками»[40].
«Папа, когда возвращался с работы, прямо проходил к нему, а потом уже шел к нам. Все меры принимались к тому, чтобы его спасти. Однажды к папе обратилась цыганка (за р. Пышмой стоял их табор) с просьбой помочь ее грудному ребенку. И вовремя данное лекарство спасло ему жизнь»[41].
В 1925 г умерла и жена.
Тяжелы были и последующие годы. Зарплаты сотрудника госучреждения не хватало, чтобы обеспечить четырех дочерей, еще не вставших на ноги, даже обувью. В 30-е годы возникли проблемы у старших дочерей в связи с их социальным происхождением.
После увольнения с работы по состоянию здоровья стало еще хуже. «Имущественное положение: земляной дом и огород, больше ничего нет», писал он про себя в эти годы[42].
Но в социализм Тихон Петрович верил истово. «В дни празднования годовщины Октября на нашем доме всегда развевался красный флаг и горел факел с тремя языками пламени, что означало III Интернационал»[43].
Свое вероотступничество и отказ от «старого мира» Тихон Андриевский закрепил в стихотворении собственного сочинения. Оно написано в начале 1930-х гг, предположительно. Вот фрагмент:
«И грянул вихрь… Мир затрещал
Свалился крест. Упали троны
И новый гимн мир услыхал
«Вставай проклятьем заклейменный
Весь мир голодных и рабов!»
…………………………………………
Не знаю я врага иного
Как только тех, кто за спиной
Рабочих и крестьян веками
Копил проклятый капитал,
Кто делал бедняков рабами
И правду на земле топтал
Свой штык я против них направил
«Святую Русь» к чертям послал,
Буржуев к господу отправил,
Страну Советов основал,
Метлой я вымел сор негодный,
Лечу страну от старых ран,
Да здравствует наш труд свободный,
Привет трудящимся всех стран!»[44].
Вот такими категориями мыслил бывший протоиерей на закате своей жизни.
Похоронен был Тихон Петрович по горскому обычаю, с поправками на абсолютную бедность бывшего протоиерея.
Статья была представлена в форме заочного доклада на VII ежегодном заседании Уральского церковно-исторического общества «Православие на Урале: связь времен» 10.02.2018 г
Другие статьи автора на эту тему:
Источники и примечания:
[1] Паспорт Андриевского Т.П. ДВ №102388, выдан в 1933 г в г. Кунгур Уральской области. Архив Андриевских.
[2] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г. Архив Андриевских;
[3] Там же.
[4] «К этому времени [приезду в Пермь из Казани. – Ред.] им [Т.П.Андриевским – Ю.С.] была уже написана повесть «Архиерей». Источник: Игнатьев В.А. Воспоминания о Пермской духовной семинарии начала XX века. Часть I/Под ред. В.Г.Бояршинова. ГАПК. – Пермь: Траектория, 2017., с. 172.
[5] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г. Архив Андриевских;
[6] Там же.
[7] Там же.
[8] Там же.
[9] Там же.
[10] Там же.
[11] Регистрационный листок партийной ячейки при Союзе работников просвещения и социалистической культуры, на имя Т.П.Андриевского, выдан 21 октября 1920 г Камышловской уездной организации РКП(б). Подлинник. Архив Андриевских.
[12] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г. Архив Андриевских; Трудовое удостоверение, выданное Учетной комиссией № 72807 от 12 ноября 1921 г. Заверенная копия. Архив Андриевских;
[13] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г. Архив Андриевских; Удостоверение Кунгурского ОкрОНО от 16 августа 1926 г № 5585. Заверенная копия. Архив Андриевских
[14] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г. Архив Андриевских; Справка Шадринского Окрпроса от 25. 06.1928 г. Подлинник. Архив Андриевских
[15] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г. Архив Андриевских
[16] Там же.
[17] Письмо Марии Андриевской сестре Вере, 3.12.1969 г. Архив Андриевских;
[18] Справка колхоза Чермен села Кермен от 3.8.1935 г. Подлинник. Архив Андриевских;
[19] Справка Беслановской районной больницы от 9.9.1935 г. Подлинник. Архив Андриевских.
[20] Игнатьев В.А. Воспоминания о Пермской духовной семинарии начала XX века. Часть I/Под ред. В.Г.Бояршинова. ГАПК. – Пермь: Траектория, 2017., с. 164.
[21] Там же.
[22] «Запомнился рассказ Ивана Петровича о том, как он приезжал к нашему отцу в гости (видимо, в Казань или Пермь, до 1912 г.- Ю.С.). На пароходе его внимание привлек пассажир, с восторгом рассказывающий о том, как протоиерей Тихон Андриевский исцелил женщину от водобоязни. Каково же было удивление публики, когда с подошедшей к борту парохода лодки сообщили, что она прислана за батюшкой Андриевским! Присутствовавшие с почтением препроводили Ивана Петровича в лодку, приняв его за нашего отца».Источник: Письмо Валентина Андриевского сестре Вере, 12.12.1969 г. Архив Андриевских.
[23] .История Северной Осетии: XX век/Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им. В. И. Абаева Владикавказского НЦ РАН . — М.:Наука, 2003.- 632 с.: ил.
[24] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г. Архив Андриевских.
[25] Там же.
[26] Игнатьев В.А. Воспоминания о Пермской духовной семинарии начала XX века. Часть I/Под ред. В.Г.Бояршинова. ГАПК. – Пермь: Траектория, 2017., с. 165.
[27] Там же.
[28] Там же, СС. 165-166.
[29] Там же, с. 168.
[30] Там же, с.164.
[31] Протоиерей Николай Буткин. Виноградари. Часть II. Обреченные// Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. Вып. 1(17). 2017, с. 259-329.
[32] Из епархиальной жизни. Архиерейские служения. Обозрение церквей. Екатеринбургские Епархиальные ведомости, 1916г, № 24, отдел неофициальный.
[33] Протоиерей Николай Буткин. Виноградари. Часть II. Обреченные// Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. Вып. 1(17). 2017, с. 259-329.
[34] Там же.
[35] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г. Архив Андриевских;
[36] Письмо Марии Андриевской сестре Вере, 3.12.1969 г. Архив Андриевских.
[37] Там же.
[38] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г. Архив Андриевских.
[39] Андриевская В.Т. Мои воспоминания о своем отце. (Написаны для маршала Ф.И.Голикова). Рукопись,1969 (?) г. Архив Андриевских.
[40] Письмо Марии Андриевской сестре Вере, 3.12.1969 г. Архив Андриевских.
[41] Андриевская В.Т. Мои воспоминания о своем отце. (Написаны для маршала Ф.И.Голикова). Рукопись,1969 (?) г. Архив Андриевских.
[42] Краткая автобиография Т.П.Андриевского, декабрь 1933 г.
[43] Андриевская В.Т. Мои воспоминания о своем отце. (Написаны для маршала Ф.И.Голикова). Рукопись,1969 (?) г. Архив Андриевских.
[44] Андриевский Т.П. Рассказ крестьянина – участника Германской войны и Октябрьской революции. На память внуку Саше от дедушки Андриевского Тихона Петровича. Рукописная копия. Архив Андриевских.
