Копырин А.Л. Мука или поминальные дни

    Наверно по всей стране, в больших и малых городах, а в деревнях особенно, народ в родительские дни приходит на кладбище. В нашем небольшом промышленном городе, эти дни поминовения, можно сравнить с большой автомобильной пробкой. По дороге на подъезде к кладбищу, все обочины заставлены автомобилями, а на перекрестке стоит наряд милиции и регулировщик.

    А в середине ХХ века, поминальные дни можно сравнить скорее всего с демонстрацией трудящихся. На тот период в нашем городе, было одно основное и единственно действующее кладбище, которое в народе называлось «кладбищем за 5-й фабрикой».

    Было еще одно кладбище, в народном лексиконе называлось «старое» кладбище, оно располагалось у Большого поля, в районе пригородного поселка Белокаменного и на тот  период уже не функционировало. Но до военного периода 1941 года на него подхоранивали родственников. ТАМ — они должны быть вместе — так раньше говорили старики.

    В дни поминовения до действующего кладбища ходил специальный автобус, а еще можно было доехать на проходящем автобусе пригородного маршрута. Но старшее поколение жителей городе, те кто были еще в силе, предпочитали ходить на кладбище пешком.

    Они так и говорили, это традиция или обет — на кладбище не ездят, к родственникам ходят только пешком. И от города вдоль дороги, которая проходила по улице между одноэтажными домами частного сектора, мимо магазина «Уралторг», начавшего свою работу еще до революции 1917 года, по дороге шли люди компаниями, семьями, поодиночке.

    Старшее поколение, сначала заходило на могилы Героев гражданской войны, похоронных прямо в жилом секторе, рядом с огородом  жилого дома. И затем мимо магазина «Уралторг» и жилого поселка, по тропинке, слева карьер — справа огороды  шли с сторону погоста.

    На кладбище ходили «и стар и млад». Приносили с собой конфеты, пряники, печенье, вареные яйца, и конечно огромный ассортимент пирогов.

    На входе сидело большое количество нищих, некоторые с мешками и сумками. Люди подавали милостыню, подаяние и шли к своим родственникам. Приводили в порядок могилы, вспоминали добрым словом родственников, знакомых, старых соседей, выпивали, закусывали, переходили к другим могилам своих родственников и подходили к знакомым.

    Здесь же встречали дальних и близких родственников, здоровались, угощали друг друга, вспоминали ушедших и шли дальше. Иногда встречали знакомых, которых волей судьбы не видели давно.

    Потом эти встречи на кладбище обсуждались с родственниками, соседями и знакомыми: «…встретил Петрову бабушку, она сказала Горбатки то, которая у магазина сидела все время, уже нет. В прошлом году похоронили».

    Молодую 20 летнюю девушку Лиду окликнули по имени. Она обернулась и узнала свою бывшую соседку тетю Катю.  Раньше они проживали по соседству, в одном из пригородных поселков. Екатерина Ивановна, была намного старше Лиды и по тем временам, ей было наверно за 60.

    Женщины разговорились. Екатерина Ивановна пришла на могилу своего мужа. Навела порядок, все прибрала и на маленьком столике разложила немудреное угощение.

    — Давай Лида, я тебя угощу — тетя Катя достала из сумки несколько маленьких, размером со спичечный коробок лепешек — помяни наших родственников и мужа моего.

    На внешний вид лепешки были темно коричневого цвета, совсем не аппетитные, и наверно не съедобные. Но вроде как отказываться неприлично и девушка осторожно взяла, одну из лепешек, что поменьше.

    — Ты не бойся, они съедобные — глаза тети Кати грустно смотрели на девушку. В руках она тоже держала такую же лепешку. — Это из черной ржаной муки. Ты помнишь наверно мужа моего, они мельницу в старые времена имели в деревне Ряпосовой. Работали для крестьян, мололи зерно. Когда началась коллективизация и раскулачивание, они бросили мельницу и ушли работать на Кудельку.

    Все это конечно не одним днем было, в деревне где все знали друг друга, ни чего не утаишь. Когда узнали о коллективизации они готовую муку, что лежала в амбаре, в портянных мешках погрузили на телеги, отвезли на реку Пышму и выше мельницы, с берега, бросили в затон.

    На Кудельке поработали не долго, непривычно было деревенским жителям работать на тяжелых горных работах. Ушли в образовавшийся тогда на берегах реки Пышмы овощеводческий совхоз.

    В голодные 30-е подняли со дна реки несколько мешков муки, потом то же повторилось снова, а остатки подняли в последние военные годы.

    В послевоенный период, старой муки осталось немного. Ее положили отдельно и долго хранили. Стряпали из нее только поминальные лепешки в дни церковных праздников, да в дни памяти работящих крестьянских сынов, ушедших из жизни в лихую годину.

    Последние лепешки из ржаной муки дореволюционного периода испекли весной 1950 года. Вот этими лепешками, вобравшими в себя тяжелый крестьянский труд дореволюционных работников, тяжелые годы коллективизации, Гражданской войны, голод 30-х годов, военное лихолетье, помянули работящих уральских мужиков.

    Давно нет хозяев мельницы, даже о мельницах построенных в начале ХХ века, информация сохранилась только в народной памяти, да наверно где то в архивах, которые ни кто не может найти.

    И «молодой» девушке Лиде сегодня уже за 80. А память о работящем уральском мужике, о муке, как символе трудолюбия народа и хитрой крестьянской сметке, передается из поколения в поколение.