Копырин А.Л. Иван Андреевич

Два дня назад мы напоролись на стадо глухарей. Не на стаю, а именно на стадо. Стая это дисциплини-рованная единица есть хоть какой-то порядок, пред-ставителей дикой природы, а эти…
В солнечный сентябрьский день, отобедав на полянке, мы медленно, с разговорами, пошли по лесу. Местность плавно поднималась к востоку. Лес смешанный: сосна, береза и густые заросли папоротника.
Не успели отойти от полянки и ста метров, как из папоротника с грохотом поднялся глухарь, за ним еще и еще.

Взлетали они бессистемно, и летели по траектории не от нас, а в разных направлениях. Одни вверх, дру-гие низко над травой, третьи прямо на нас, вот по-этому и стадо.
Мы с товарищем схватили ружья и с четырех стволов ударили по взлетающим глухарям. В азарте или суматохе, но все наши выстрелы оказались мимо.
Это конечно парадокс, но нас поразило другое. Количество. Глухарей было штук тридцать, это минимум. Специально мы не считали, но птицы взлетали на большой площади и в течении трех-четырех минут.
Переведя изумленный дух, решили осмотреть местность. Что здесь, в таком неудобном для птицы месте, могло привлечь глухарей? Ягодников ни каких. Трава, как обычно в лесу и папоротник. Сплошные заросли папоротника. Ни каких особых причин, которые могли бы заставить птицу, собраться в одном месте, в таких количествах.

Пройдя вперед с полкилометра, мы оживленно обсуждали и анализировали увиденное. За разговорами не-заметно перешли ручей в низинке и поднялись на крутой противоположный берег. Здесь, вперемежку с соснами, росли могучие лиственницы. Дальше, метров через двести, крутой обрыв и далеко внизу голубая лента реки Пышмы.
Единственным приемлемым объяснением, для сбора такого количества глухарей в одном месте, мы нашли следующее. С утра покормившись на листвянках, птицы слетели на землю и отдыхали или ожидали вечерней зари, что бы возобновить жировку.
В тот день глухарей мы больше не видели. Но недалеко от ручья нашли шалаш и свежее кострище. Кто- то караулил глухарей на листвянках. Мы тоже решили посидеть вечерню зорьку и утро.

Вернувшись домой, рассказали двоим своим товарищам о стаде глухарей. Те естественно не поверили и ехать с нами не согласились. Но нас это не смутило. И выбрав день на неделе, мы вдвоем с Дмитриевым уехали в лес.
Просидев под лиственницами до темноты, мы не увидели и не услышали ни одного глухаря. В темноте пришли к шалашу на берегу ручья и разожгли заранее приготовленный костер. Едва мы приступили к ужину, как в лесу послышались треск сучьев, шаги и разговор.
— Кто это нашу гостиницу занял? — послышался из темноты шутливый старческий голос.
— Ваша гостиница вон там дальше, ждет Вас с от-крытыми объятиями — в тон незнакомцам ответил Дмит-риев — а на этой, даже написано, что она наша — охотничья!
— Мир этому дому, жаркого костра на ночь и умного собеседника — с такими словами, около костра опустился старик. Он был невысокий, худой, одетый в видавшие виды штормовку, вязанная шапка на голове и с берданкой в руках. Вместе с ним подошел второй охотник, крупный мужчина лет сорока.
— Где ж ты дед такую фузею то выкопал — мой товарищ с интересом рассматривал дедовскую берданку.
— Так это говорят еще моего деда. А мне от отца досталась. Его на фронт забрали, там он и погиб, а мне теперь это память. Мне тогда лет десять было, а она вот все еще исправна и бьет — старик показал большой палец. — Гильзов только девять штук осталось, а так все ничего. — Дед стал сосредоточенно вставлять цигарку в мунштук. А сам успевал за это время поговорить и отдать команду своему спутнику.
— Ну что замер то Николай. Доставай ужин по бы-строму, а то мужики вон ужо спать собрались, а мы еще не емши. — Дед затянулся табачным дымом раз, другой. Подтащил к себе сидор и быстро извлек оттуда бутылку водки.
— Ну что по маленькой? — обратился дед к нам. Я отказался, а напарник мой Дмитриев без разговоров подставил крышку из под термоса. Налив понемногу охотники чекнулись и старик изрек:
— Да будет это поле не последним! А господам Пришвиным и Аксаковым и еже с ними, вечная память! А ныне здравствующим — долгая лета!
Выпив, мужики крякнули и энергично принялись за закуску. После пары минут трапезничества Дмитриев обратился к деду:
— А что за проблема с патронами?
— С какими патронами?
— Ну, ты говоришь, девять патронов осталось.
— А-а-а. Так берданка то старинная. Двадцать четвертого калибра, теперь гильзов то таких ни у кого нет. Вот тебе и пронблема. (это не опечатка, именно так П Р О Н Б Л Е- М А)
Дмитриев больше употреблять не стал. А дедок и его напарник бутылочку осилили быстро. Дед стал еще разговорчивее и его понесло.
Естественно на первом месте охотничья тематика. Вспомнили сколько раньше дичи было. Какие леса были. Сколько покосов косилось. О грибах, о ягодах помяну-ли. Поговорили и о листвянках. Дмитриев рассказал, что три дня назад мы здесь подняли “стадо” глухарей.
— Живы значит — обрадовался дед — Я это “стадо” каждый год “пасу”. Вот в прошлом году, думал все вы-бил. Двадцать восемь штук за вечер взял. — Он поднял палец кверху — Двадцать восемь штук! Домой пришел, думаю зря набил столько то, всех глухарей вывел. А они гляди ка, живые. — Дед зарядил мундштук новой сигаретой.
— За вечер, двадцать восемь штук? — удивился мой друг.
— Да, удачный день был. Я и сам изумился. — За-тягиваясь новой сигаретой говорил дед.
— Не может быть — засомневался Дмитриев.
— А вот и не верь. Двадцать восемь штук, как с куста. Вот из этой самой берданки. И заметь — дед вновь замер с поднятым вверх пальцем — только петухов!
— Да ну – тут уж удивлению Дмитриева не было предела.
— Вот тебе и да ну — и дед начал подробно рас-сказывать, как он прицеливался, как стрелял. Как па-дали глухари. В общем все рассказал красочно “в лицах”. Напарник его Николай, ухмыльнулся и отвел глаза. Я вспомнил, как мы рассказали нашим товарищам о “стаде” глухарей и они нам тоже не поверили.
— И все-таки — мой товарищ замялся — ты дед говоришь неправду.
— Вру, что ли? — ни сколько не обидевшись, уточнил дед.
— Да.
— Э-э-э, паря. Не видал ты еще настоящих охотников. Да разве так врут? —
— Вот смотри – видя, что дед не обиделся, мой товарищ оживился — ты только не обижайся — Дмитриев сосредоточенно пододвинулся к деду — говоришь два-дцать восемь штук — дед согласно кивнул, еще не по-нимая в чем дело.
— Если каждый глухарь тянет хотя бы на три кило-грамма, а они осенью есть и больше пяти, сам знаешь, то получатся восемьдесят четыре кило — дед непонимающе уставился на Дмитриева.
— Ну и что?
— Посмотри, какой у тебя рюкзак — у деда действительно был небольшой солдатский вещмешок. Старый и весь в заплатах. Лямки, в который раз, наскоро при-шиты толстыми суровыми нитками. — В этот сидор два-дцать восемь глухарей не войдет.
— Было бы что. А как? Утащим! — парировал дед.
— Ну и смотри, восемьдесят четыре килограмма — это по весу вот как он — Дмитриев показал на меня. — Ты сможешь его поднять и протащить хотя бы пару ки-лометров?
Дед действительно был невысокого роста, худой и годков ему было наверно под семьдесят. Поднять и та-щить такой груз, ему точно было не под силу.
— Своя ноша не тянет — не моргнув глазом, ответил старик.
— А патроны? — не унимался Дмитриев.
— Чего патроны?
— Ты ж говорил, что у тебя к берданке только де-вять патронов. Как же ты двадцать восемь штук свалил? По три глухаря, с гаком, на выстрел? — Молчавший до того спутник деда, Николай, жизнерадостно и неожиданно громко “заржал”.
— Поймали тебя старый! — он так гоготал, что мы растерялись. — Это не нашим деревенским врать. Мужики то ученые. Зараз тебя на чистую воду вывели. Иван Андреевич!
— Ну да ладно — ни сколько не смутился дед. – Ну, немного приукрасил. Подумаешь. Это ж так, для разговору — дед вновь зажег потухшую сигарету. Досадливо крякнув, сказал — в следующий раз, скажу де-вять штук взял. А то ведь точно, патронов то. Во на-врал то! — сам изумился дед.

В тот же год, уже на охоте по белой тропе, мы попали в деревню Ряпосову. Под вечер, сидя в теплой деревенской избе и попивая обжигающий чай из старин-ного самовара, спросили у хозяина: что есть в деревне охотники или как?
— Как нет. Есть. Куда они денутся. Но заядлых то не осталось. Один Костя — Иван Андреич остался. Он и побегивает, но уж старый стал. Один в лес и ходить боится. Где говорит паду, потом и не найдете.
— А почему Костя — Иван Андреич?
— Так врет, как Иван Андреевич.
— Какой Иван Андреевич? — не поняли мы.
— Да Крылов — удивился нашей непонятливости хо-зяин — басни то писал, Иван Андреевич Крылов. Вот и мы, нашего Костю прозвали, за то что много врет, Иван Андреевич. А уж если стопочку поднести…
— Мы осенью, на Шадринских покосах встретили де-да, так он нам тоже “заливал”. Двадцать восемь глу-харей, за вечер, на листвянках взял.
— Дед говоришь? — осведомился хозяин — маленький, худенький, ни одного зуба во рту?
— Точно!
— И с берданкой?
— Да.
— Так это он и есть, Иван Андреевич!- заулыбался
хозяин — он вам не рассказывал, как к нему в сани зимой убитый козел пал?
— Нет.
— А как Ельцина на охоту водил?
— Нет.
— Вот встретите в следующий раз, расспросите — улыбнулся хозяин — Хотя он в молодости, волка посреди деревни голыми руками задавил, многие видели — посерьезнел хозяин — И медведя…
Это после войны было. Зимой лес валили, тот из берлоги выскочил, на соседа мово Тимоху напал, драть начал. Так Иван Андреевич его топором ухайдакал. Так- то ребята.