Сухарев Юрий
Васильев С.И. Формирование, заселение и первые жители с. Воскресенского на Миассе в конце XVII-нач.XVIII вв. 1 ч.
Формирование земельных владений Тобольского Софийского дома на Миассе
Воскресенская митрополичья вотчина явилась последним крупным земельным приобретением Тобольского Софийского дома в XVII веке. Чтобы разобраться в причинах ее появления стоит обратиться к истории формирования земельных владений сибирских владык, обратив особое внимание на события, непосредственно связанные с будущим основанием поселения на реке Миасс.
Земельный фонд Софийского дома формировался в течение XVII в. как из государственных пожалований, так и посредством вкладов, покупки, обмена, закладов, а также захвата земель. Наличие архиерейского землевладения позволяло сократить прямые расходы казны на ругу и прочие затраты по обеспечению всем необходимым Тобольского архиерейского дома[1].
При первом сибирском архиерее Киприане, в 20-е годы XVII в., были сформированы три крупных земельных владения: Тобольские владения Софийского дома, Тавдинская и Усть-Ницинская вотчины[2].
Следующее крупное расширение в земельном фонде Софийского дома случилось при архиепископе Герасиме. В 1641 году был сделан вклад от тюменского Преображенского монастыря на 150 десятин пахотной земли и на 500 копен сенных покосов по нижнему течению Туры[3]. По распоряжению тобольского воеводы эти земли были отведены Софийскому дому, однако государь этого не утвердил. Тобольскому воеводе была выслана грамота, в которой говорилось, что архиепископу следует «владеть теми землями, какими владели прежние архиепископы, а до монастырских земель ему нет никакова дела», а воевода впредь «смотрел бы накрепко, чтобы никто никаких земель архиепископу вновь не давал, и архиепископ бы ничьих земель вновь не захватывал»[4]. Но владыка Герасим в 1642 году поселил на тех землях 20 семей софийских крестьян, построил острог и церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Узнав же о царской грамоте, Герасим в августе 1643 года, послал царю Михаилу Федоровичу челобитную, в которой, ссылаясь на поселение уже на том месте крестьян и на постройку там «государева богомолья», просил утвердить эту землю за ним. Михаил Федорович тогда землю эту ему пожаловал[5].
Тогда же Герасим послал еще ряд челобитных царю, прося одобрения на расширение земельных владений в Покровской и Усть-Ницинской слободах, на что получил одобрение. Вместе с тем тобольскому воеводе от царя шли послания, чтобы впредь в Софийский дом и в сибирские монастыри ни русские, ни татары, ни остяки никаких земель, сенных покосов и угодий не давали, а какие земли после этого указа найдутся за сибирским архиепископом или за сибирскими монастырями городов тобольского разряда, то отбирать на государя бесповоротно и безденежно и чтобы тобольский воевода и другие воеводы смотрели за этим «крепко накрепко»[6].
Серьезным ударом по экономический мощи Тобольского архиерейского дома явился факт изъятия в 1659 г. крестьян, поселившихся после переписи 1636 г. в архиерейских и монастырских вотчинах, в пользу государя. Событие это случилось во время острого конфликта следующего после Герасима архиепископа Сибирского и Тобольского — Симеона и тобольского воеводы Ивана Андреевича Хилкова[7]. Конфликт был такой силы, что архиепископ Симеон отправился разбираться в Москву: «Того ж 168 (1660) году августа в 28 день поехал к Москве преосвященный Симеон, архиепископ сибирский и тобольский, на своих подводах собою о софийских домовых нуждах бити челом великому государю. А осеновал во своей отчине, в Усть-Ницынской слободе, до зимнего пути»[8], проведя в Москве примерно год, он вернулся «во 170-м (1662) году марта в 22-й день приехал с Москвы в Тоболск преосвященный Симеон, архиепископ сибирский и тобольский, на государевых подводах против прежних приездов. А за сибирский выезд, за подводы, ему даны из государевы казны денги прогонныя. И пожалован от великаго государя всем, о чем ево челобитье было великому государю на Москве: вотчинами и крестьяны отнятыми, и хлебом»[9].
Как видим, владыка Симеон возвратился с победой, ему вернули вотчины, крестьян и хлеб. По этому поводу в марте 1662 г. была учинена перепись, в которой отмечены те крестьяне, которые возвращались обратно в ведение Тобольского архиерейского дома. В переписи приведены не только фамилии крестьян, но указаны даты и места выхода их в Сибирь:
«<…> указал великие государи <…> крестьян <…> и всякие люди по указу великих государей в прошлом во 167 (1659) году отписаны на великих государей з землями и с пашнею и с сенными покосы и со всякими угодья отдать в Софейской дом по-прежнему и тех крестьян <…> и гулящих людей переписати и роспросить, которые всякие люди в софейские вотчины после переписных книг Микифора Веревкина, хто они имяны и в котором городе или в уезде, и за кем имянем на перед сего жили, и в котором году хто пришол в Сибирь, и сел на пашню в софьинских вотчинах за архиепископа»[10].
Следующей важной главой, имеющей непосредственное отношение к возникновению Миасских владений Тобольского митрополичьего дома, явилась история с колонизацией церковными крестьянами р. Пышмы.
Земли на Пышме начали интересовать Софийский архиерейский дом еще в 50-е годы XVII века. 1-м сентября 1657 г. датируется царская грамота тюменскому воеводе с просьбой осмотра пустопорожних земель по р. Пышме между Пышминской (Ощепковской) и Беляковской слободами:
«В нынешнем во 166 г. (1657) бил челом нам великому государю богомолец наш Симеон архиепископ Сибирской <…> софейские де крестьяне от хлебного недороду обнищали и одолжали великими долги, а людей в слободах прибывает у отцов дети и братья и племянники, и пашенные де земли в Софейских слободах становитца мало, а есть де по Пышме реке вверх, но обе стороны пашенные земли пустые, никто ими не владеет, лежат впусте, с усть речки Булаира по Пышме реке вверх до речки Подуна, да по другой стороне Пышмы реки до усть речки Ретина, по Пышме ж вверх до речки Болшия Ирячи; и нам бы великому государю его богомолца нашего Симеона apxиeпископа пожаловать, велеть ему ту землю дать, к прежнему в прибавку, под пашню в Софейской дом, чтоб ему богомолцу нашему и с дворовыми людми чем прокормитца; а та де пустая земля от Софейских слобод от Устьницыские и Покpoвские неподалеку»[11].
Передачи земли Софийскому дому тогда не случилось, но в 1658 г. землями выше по течению Пышмы получил право владеть Невьянский Спасо-Богоявленский монастырь, границы этих владений были не до конца прояснены. В 1674 г. по грамоте верхотурского воеводы Хрущева на землях, граничащих с монастырскими, в районе Башкирского брода, образовалось поселение тобольского митрополита. Судя по тому, что в 1671-1672 гг. на этих землях была идея поставить государственную слободу, то они не принадлежали Невьянскому монастырю. Об этом говорит черновой наказ 1 сентября 1673 г. верхотурского воеводы Федора Хрущева о строении острога и государственной слободы на Пышме в районе Башкирского брода: «память Верхотурскому сыну боярскому Ивану Тыртову. Ехати ему в Верхотурской уезд на порозжую землю, что над Пышмою рекою, на Башкирском броду, для того, что бил челом великим государем он Иван, а на Верхотурье, в приказной избе, столнику и воеводе Федору Болшому Григорьевичу Хрущову, да с приписью подьячему Саве Тютчеву подал челобитную, а в челобитной его написано: в нынешнем во 181 (1671-1672) году приискал де он в Верхотурском уезде, вверх Пышми реки, на Башкирском броду, пустое, порозжее место, а то де место годно под слободу, пашенные земли и сенные покосы и всякие угодьи и чтоб великие государи пожаловали его Ивана, велели на том месте построить слободу, и острог поставить, и прибрать беломестных казаков и на оброк оброчных крестьян изо лготных лет против иных слобод, Пышминские и Камышевские и Красноярские. И будет земли и сенные покосы и всякие угодья порозжи, к слободам и к деревням в тягло, на пашню и на денежной оброк не приписаны, и не владел ими никто, и спору о той земле ни с кем нет: и по указу великих государей, велели ему Ивану, на тех порозжих землях над Пышмою рекою на Башкирском броду слободу вновь строить и жити ему Ивану в той новой слободе с великим береженьем и от приходу воинских людей держать опасенье»[12].
Судя по всему, Софийский дом был весьма заинтересован в новых земельных приобретениях, тем более в более плодородных землях на Пышме. С верхотурским воеводой Федором Хрущевым удалось договориться о получении именно этих земель на Башкирском броде. Тут будет находиться Митрополья слобода на Пышме, однако царским указом эти владения не будут подтверждены, о чем будет указано в 1679 году: «грамот на те земли не имеют и на сенные покосы, и на крестьян нет. А владеют они тое Митропольи слободы пашенными землями и сенными покосы вверх Пышми реки даною с Верхотурья стольника и воеводы Федора Хрущова, да за приписью подьячего Саввы Тютчева со 182-го (1673-1674) году. И та де даная ныне в Тобольску в Софейском дому. А межи той Митрополье слободе: вверх по Пышме реке на левой на степной стороне з башкирского броду на запад до усть речки Ревутинки, вверх по той речке Ревутинке по обе стороны до вершины, а с вершины той Ревутинки лесными местами на вершину Шаты речки, до озера Куртугуза, да по закатайской дороге от озера Куртугуза к Пышме реке до того башкирского броду и до дворового места. А смежна та земля Невьянского монастыря Спасскою слободою»[13].
Очевидно, что не обошлось в данном вопросе и без игумена Никольского верхотурского монастыря Варлаама, который тоже получил земли на Пышме между Красноярской и Камышевской слободами от воеводы Хрущева, но чуть ниже по течению Пышмы в 1670 году[14]. Эти земли тоже не были утверждены царской грамотой. В грамоте от 29 июля 1678 г. среди различных случаев захвата земли и притеснений, учиненных церковными землевладельцами, упоминается эта история: «а у Верхотурских де пашенных и оброчных крестьян Верхотурскаго Никольскаго монастыря архимандрит Варлам с братьею отнял крестьянския их пахотныя земли с насеянным хлебом и скотcкие выпуски, и рыбныя ловли, а поселил на их крестьянских землях он, архимандрит, своих монастырских крестьян. Да на Пышме де реке построены митрополья, да Невьянскаго монастыря — двe слободы»[15]. Варлаам и Корнилий в данном случае действовали примерно по той же схеме, что и архиепископ Герасим при заселении Покровской слободы. Не дождавшись подтверждения прав на землю от государя, они начали заселять эти территории, рассчитывая, вероятно, на тот же благополучный результат. Но результат получился совершенно иной, обилие несанкционированных случаев увеличения церковных наделов, идущих в разрез с царскими указами, разозлило Москву, на столько, что последовало указание разобраться в том какие земли откуда взялись, а также узнать сколько доходов и расходов у церковных землевладельцев. Было приказано провести переписи, а все земли и крестьян, которые появились незаконно после переписи 1659 г. изъять в пользу государства[16].
После проведения переписи в Пышминских землях началась длительная история с выселением митрополичьих крестьян и заведением новой слободы, которая впоследствии получит наименование Новопышминской. Крестьян все никак не могли выселить, а слободу построить и населить людьми. В ходе переписки с верхотурскими воеводами не раз упоминается, что земли на Пышме «дали в Софейской дом без нашего великого государя указу Федор Хрущев, да подьячей Сава Тютчев»[17]. Воевода же 9 апреля 1679 г. писал касательно ситуации следующее:
«<…> указал ты великий государь вверх Пышмы реки митропольи слободы землю, что дали в Софейской дом, без твоего великого государя указу и без грамоты, столник и воевода Федор Хрущев да с приписью подьячей Сава Тютчев, приписать к Верхотурскому уезду по прежнему и поставить на том месте от приходу воинских людей острог и крепости, и быть драгуном, и устроить слободу и населить крестьян и пахать десятинную пашню <…> и которые крестьяне объявилися сверх твоего великого государя указу и грамоте и переписных книг 167 (1659) году, и тем крестьянам жить на той же земле с твоими великого государя крестьяны, которые на тое землю в новой острог и слободу прибраны будут; а которые крестьяне живут на той же земле, а переведены они были из старых Софейских слобод и земель и в переписных книгах 167 (1659) году за Софейским домом написаны, и тем крестьянам жить на той земле до твоего великого государя указу, и покамест Павел митрополит велит их свесть на прежние Софейские даные или на меновые земли, которые земли даны в Софейской дом по твоему великого государя указу и по грамотам, и пашни им пахать теж, что и в прошлом во 186 (1678) году пахали; и нам бы холопем твоим учинить о том по сему твоему великого государя указу и велети на том месте от приходу воинских людей поставить острог и крепости, и устроить слободу, и селить к прежнему крестьянину, которой крестьянин с детми и со внучаты объявился за митрополитом после переписных книг 167 (1659) году»[18].
В этом тексте уже в начале 1679 года упоминаются «меновые земли». Этими меновыми землями явились новые владения тобольского митрополита на реке Миасс. Находились они выше по течению от Окуневской слободы, а даны во владения Софийскому дому были по челобитью нового митрополита Павла, назначенного в Тобольск после смерти предыдущего — Корнилия в конце 1677 года[19].
Помимо земель на Пышме, которые юридически не были закреплены за митрополитом, у него взяли часть намного менее плодородных и богатых владений в окрестностях Тобольска: «да в прошлом во 187-м году (1679) по государеве грамоте по челобитью Павла митрополита Сибирского и Тобольского взято грацким ж людем под скотской выпуск на горе в дуброве к речке Сузгунке Софейская земля пустошь, что была деревня Протопоповская подле деревни конного казака Петрушки Мурзина. А по письму и по мере в той пустоши пустые и лесом порослые земли сорок десятин. Да под горою вверх по реке Иртишу Софейской же земли Княжей луг по смете на тысячю на пятсот копен. А за ту взятую Софейскую землю по государеве грамоте дано в Софейской дом преосвященному Павлу митрополиту Сибирскому и Тобольскому из дикого поля вверх по Миясу реке от Тобольска в трехстах[20] верстах выше Окуневские слободы на речке Боровлянке под селидьбу и под пашню и сенные покосы и озера, и всякие угодья»[21].
Об этом говорят и акты Далматовского Успенского монастыря: «нашли, что вместо сей земли с выгодою принять можно землю порозжую вверх по реке Миясу, от речки Окуневки по обе стороны реки Мияса, пахотныя места и сенные покосы, и с речки и озеро Боровлянское с рыбными ловлями и хмелевыми угодьи»[22].
Наказная память сыну боярскому Якову Фадееву от марта 1683 года, сохранившаяся виде копии в портфелях Г. Миллера тоже сообщает об этом: «в прошлых во 187 (1678-1679) и 189 (1680-1681) годех <…> вместо Софейских подгородных земель, что на Паньином бугре и в Княжем лугу и в протопоповской Михайловской деревне взятых к городу градским всяких чинову служилым людем и иноземцем под скотине выпуски отведено: в Софейский дом из порожних земель вверх по реке Миясу по обе стороны пахотные места и сенные покосы и рыбные ловли речки и озера и малые источины и хмелевые и всякие угодья по розыску обыскных людей и той земле со всякими угодьями межой и грани и всякие признаки учинены из межевых отводных книг великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белой России самодержцев в Софейский дом впредь для владения отказная грамота дана»[23].
В 1679-1680 гг. был учинен сыск по данной территории: «да в нынешнем во 188 (1679-1680) году тобольский сын боярский Федор Михалевской и приказной палаты подьячий Гаврило Михайлов приехав на Мияс реку, на речку Окуневку и речка Окуневка пала устьем в Мияс реку и против челобитья преосвященного Павла митрополита Сибирского и Тобольского земли описали по левую и по правую сторону Миясу реки рыбные ловли, и речки с угодьи, и озера, и малые источины, и хмелевые угодьи, и межевые описные озера, и речки по розыску сыскных людей отказали в Софейской дом, а межи и грани той Софейской земле учинили»[24].
В сыске были опрошены жители соседних слобод, которые сообщали известные им сведения об этих территориях. Например, «пять человек слободчиков Стенка Васильев с товарищи <…> сказали по Миясу де реке вверх на речках Окуневке и Боровлянке бывали, а Чесноковки речки неведает, а в тех де местех по обе стороны Миясу реки татарских и башкирских жилищ по обыску нет и в отводе ни за кем не бывала, только в прошлых во 184 (1675-1676) и во 187 (1678-1679) годех били челом они великому государю строить вновь слободы на речке Березовке и Боровлянке и им де слободы велено строить, и построил де слободчик слободу ниже речки Окуневки в пяти верстах над Миясом рекою и отводу ему на тою землю не бывало. По письму, что преж сего выше по Миясу реке нихто слободу не заводил и в том великий государь волен. И татарские и башкирские зверовые речки в тех урочищах есть ли, того они не ведают, и на зверовьях не видали. А Шадринския де слободы драгуну Ивашку Перфильеву Шадринской слободы прикащик Иван Ярославцев под слободу земли выше и ниже речки Боровлянки по 187 (1678-1679) году не отвел. Да в прошлом во 187 (1678-1679) году Мехонския слободы слободчик Стенка Васильев с детьми с Левкою, да с Васкою бил челом великому государю, чтоб им в тех местех по речке Боровлянке построить слободу и ему Стенке в тех местах слободу строить велено, и он де Стенка дал сказку, что за скудостью строить невмочь и ныне де те места в пусте»[25].
Планы обжить Миасс имелись, но «за скудостью» эту территорию не получилось заселить за счет государственных крестьян, что предсказуемо, поскольку эти земли оставались все еще под постоянной угрозой нападений кочевников. Конкретно это поселение было бы самым близким к степнякам населенным пунктом на Миассе в этот момент времени. Пограничные территории в принципе заселялись довольно сложно, в них даже зачастую принимали беглых, которых принимать было строжайше запрещено.
В 1681 году случилось итоговое межевание с отводом земли. Было предписано сыну боярскому Ивану Ушакову и приказной палаты подьячему Петру Безсонову ехать на Миасс, где они «отвели по левую и по правую сторону Миясу реки рыбные ловли и речки с угодьи, а озера и малые источины и хмелевые угодьи и межевые описные озера и речки по розыску отказали и отвели в Софейской дом. И под селидьбу слободы селидбеного высокого места и под скоцкой выпуск подле Мияс реку луговых мест по версте на три версты, да от того ж селидбенного места и от скоцкого выпуску, пахотные земли по обе стороны Миясу реки в разных местех на 57,5 десятин в поле а в дву потому ж. Да сенных покосов луговых мест по Миясу реке по обе стороны на 2000 копен и больше <…> и межи той Софейской земле учинили, и грани на межи ставили»[26].
Таким образом, можно констатировать, что попытки ограничить рост церковного землевладения имели место, однако зачастую они не находили своего воплощения после подачи челобитных тобольских владык царю или в результате аудиенций с ним. Важным аспектом в этом является наличие ограничительного указа, изданного царем, который на протяжении длительного времени запрещал передачу вкладов в монастыри и Софийский дом в виде земельных владений, что в очередной раз подтверждает грамота от 29 июля 1678 г.:
«в прошлых во 157-м (1645) и во 156-м (1648), и во 170-м (1662) году, по указам <…> в Тобольске в Софийский дом и во всех Сибирских городах в монастыри служилым людям и никаким людям и татарам и остякам никаких земель и сенных покосов, и никаких угодий во вклад давать и продавать не велено, чтобы сибирский архиепископ и в Сибирских городах в монастырях архимандриты, и игумены, и строители с братьею никакими землями без нашего великого государя указу не владели. А будет которые люди в Сибири впредь учнут деревни свои и заимки, землю и сенные покосы, и угодья отдавать в Софийский дом архиепископам или в монастыри в вклад давать или закладывать и те деревни, и земли, и сенные угодья у Софийского дома у архиепископов и из-за монастырей изымати на нас, великого государя, бесповоротно, безденежно и учинить заказ крепкий. А тем людям, кто те деревни и земли, и сенные покосы, и всякия угодья в Софейский дом или в монастыри вкладу отдадут или заложат, чинить за то жестокое наказанье»[27].
Царь оставлял за собой прерогативу определять размер и количество церковных земель, пытаясь не допустить неконтролируемого роста монастырских и архиерейских вотчин, но, тем не менее,к концу XVII в. Тобольский митрополичий дом стал крупным земельным собственником. За ним числились 3 крупные слободы — Усть-Ницинская, Покровская и Тавдинская, 3 села — Преображенское, Ивановское и Воскресенское, а также 22 деревни[28]. К Тобольскому митрополичьему дому были приписаны два монастыря — Тобольский Знаменский монастырь и Иваново-Введенский Междугорный, они находились на особом положении, но входили в общий земельный фонд Тобольского митрополичьего дома[29].
Владения сибирских митрополитов на Миассе сформировались в результате совпадения нескольких факторов. Во второй половине XVII века, когда шла активная колонизация Южного Зауралья, Тобольский митрополичий дом, стремящийся к увеличению своих земельных владений, несмотря на оградительные меры государства, смог влиться в общие колонизационные процессы, получив богатые земли на р. Миасс. В данном случае интересы государства и церкви совпали, митрополит нуждался в новых землях для расселения крестьян, а государство было заинтересовано в освоении новых земель на юге, граничивших с «диким полем». Заселение Южного Зауралья позволяло усилить меры по сдерживанию кочевников путем строительства укрепленных острогов и слобод[30]. Именно эти, более южные, земли в последней четверти XVII века позволили снять острый вопрос по обеспечению собственным хлебом и продовольствием Сибири.
Земельные владения Софийского дома, начав формироваться в 20-е годы XVII века, к середине века были сосредоточены на Тоболе, Тавде, Нице и Туре. Вместе с общим продвижением аграрного освоения региона на юг, архиереями была предпринята попытка получения земель на Пышме, что в итоге привело к основанию самого южного митрополичьего поселения — с. Воскресенского на Миассе в 80-е годы XVII века.
Заселение с. Воскресенского на Миассе
Вопрос о выделении земли на Миассе тобольскому митрополиту встал еще в 1679 году. В 1679-1681 гг. были проведены сыск и межевание на Миассе, но заселение этих мест крестьянами произошло позже. Вероятно, что на это повлияло, в том числе, отсутствие митрополита Павла в Тобольске. Его не было с 1 февраля 1682 г. по 2 января 1683 года[31]. Во время его пребывания в Москве, летом 1682 года, была выдана царская грамота на владение этими территориями. В грамоте, удостоверяющей права Софийского дома на миасские земли, выданной митрополиту Димитрию в 1701 году, указана дата получения первоначальной царской грамоты, которая наделила данное учреждение правом распоряжаться этими территориями:
«В прошлом во 190 (1682) августа в 4 день по указу брата нашего великого государя, блаженныя памяти великого государя и по нашему великого государя указу велено преосвященному Павлу митрополиту вместо софейских подгородных земель Панина бугра и Княжева лугу и Протопоповские деревни, которые взяты у него митрополита и отданы по челобитью тобольских грацских всяких чинов людем животине на выпуск, владеть ему <…> вверх по Миясу реке пашенными и не пашенными землями, и сенными покосы, и рыбными ловлями, и речками, и озерами, и лесами, и хмелевыми, и всякими угодьи. По описным и отводным книгам, и по сыску тобольских сына боярского Ивана Ушакова, да подьячего Петра Безсонова на те земли со всеми угодьи в софьинской дом дана ему грамота с прочетом <…> и в прошлом во 190 году (1682) на ту даную отводную землю и на сенные покосы со всякими угодьи с отводных и межевых книг дана в софьинской дом грамота с прочетом и на той земле построена церковь Воскресения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и переведены и поселены старинные крепостные крестьяне из домовых вотчин»[32].
Необходимость в получении грамоты, подтверждающей владельческие права на эти земли, возникла в связи с пожаром, случившимся в Тобольске 4 июня 1701 г.[33], помимо икон, книг, утвари сгорели и писцовые книги, а также жалованные грамоты — «погорело все без остатку»[34]. Этим пожаром можно объяснить отсутствие генеалогических источников конца XVII в. по митрополичьим крестьянам.
Из прошения крестьян с. Воскресенского, датированного 1775 годом, следует, что первая церковь, посвященная Воскресению Христову и давшая название данному населенному пункту, была освящена 13 февраля 1685 года. В то же время, определение точной даты заселения Миасса митрополичьими крестьянами представляет собой более сложную задачу.
В переписи Л. Поскочина в 1683 г. упомянуты новые владения митрополита на реке Миассе: «А от Окуневские слободы вверх по Миясу ж реке в степь дватцать верст новая Митрополья слобода»[35]. Острога еще не существовало, он будет построен позже, на тот момент могло быть лишь обозначено место под будущую селитьбу.
Движение по направлению к освоению Миасских земель Софийским домом начнется в 1683 году, уже после возвращения митрополита Павла из Москвы. В марте 1683 г. сибирский владыка даст наказную память сыну боярскому Якову Фадееву с указаниями по заселению новых владений на Миассе. Этот документ приведен в виде копии в портфелях Г. Миллера[36]. По нему следует, что «выбрано в домовых вотчинах крестьян в переведенцы на вечное житье во крестьянство на отводные миясские земли изо льготных лет бесподмогов в Усть-Ницынской слободы 30 человек, Покровской 15, Пышминской заимки 19 человек с женами и детьми»[37]. Под «человеком» в данном случае следует понимать главу семейства вместе с семьей. Переселенцам предписывалось «по нынешнему зимнему пути с выборными устьницынскими и покровскими, и с пышминскими крестьянами ехать на мияскую землю для селидьбы и вновь острожного строения»[38], т.е. некоторой части крестьян предполагалось отправиться зимой 1683-1684 гг. на Миасс и заняться строительством острога.
«Для бережи от воинских людей взять с собой из пышминской заимки порох, свинец и всякие боевые припасы, а домовые всякие заводы и ружье, и порох, и боевые припасы вести с собой на Мияс разложа на крестьянских подводах, а приехав на те земли над рекой Миясом на устье реки Боровлянки велеть крестьянам построить острог со всякими крепостьми и башни. И в остроге часовню и казенной двор и житницы, а за острогом крестьянские дворы, а круг острога и дворов учинить надолбы, чтоб впредь от приходу воинских воровских людей было опасно, а построя острог со всякими крепостьми и крестьянские дворы и круг дворов надолбы и велеть крестьянам из прежних своих жилищ ехать во вновь построенный острог на житье с женами и с детьми и со всякими хлебными запасы и припасы и со скотом и жить в новопостроенном остроге»[39].
Острог действительно будет построен весной 1684 года. По данным из архивных актов Далматовского Успенского монастыря следует, что строительство велось с 16 апреля по 21 июня 1684 года: «для защиты противу орды Калмыцкой cела и тех земель и угодий, которыя в 1679 году отведены Святительскому Софийскому дому по реке Миясу <…> заложили град, коего стены и с башнями были вверх по Миясу реке в сорок две подле озерко в тридцать полторы сажени, апреля в 16 день, в среду на первом часу, совершился 192 (1684) года июня в 21 день, на память св. мученика Иулиана Тарсянина, в субботу, так сказано о сей постройке в переписной книге»[40].
Строительством острога руководили игумен Далматовского Успенского монастыря Исаак и, упомянутый выше, сын боярский Яков Фадеев. Акты Далматовского монастыря говорят о том, что в строительстве острога участвовало 34 человека из разных монастырских владений: «прислано было сюда от монастырей – Тюменского Преображенского 5, Кондинского Троицкого 5, Верхотурского Николаевского 5, Далматовского Успенского 12 человек, из Троицкия Рафайловы пустыни 2, из Архангельской (Новопышминския) заимки 5 человек. Они и лес ронили и вывозивши к реке Миясу, городовыя стены и башни рубили – непросто, а к верху с розвалами. Они вершили и крыли башни, по приличию, то драньем, то тесом с зубцами и не без украшений, оставляли в стенах ограды и башен, где требовалось для пищалей и пушек бойницы»[41].
По наказной памяти Я. Фадееву следует, что постройкой острога должны были заниматься выборные крестьяне из митрополичьих вотчин, однако акты Далматового монастыря свидетельствуют о том, что строительством занимались крестьяне из различных монастырских земель и 5 человек из Новопышминской заимки, той самой Митропольей заимки на Пышме, из которой должны были отселиться крестьяне. Возникает вопрос, почему строительством занимался столь разношерстный состав, а не крестьяне митрополичьих вотчин, как было запланировано? Вероятно, софийские крестьяне по какой-то причине не смогли отправиться зимой 1683-1684 гг. на Миасс, а игумен Исаак, с поддержкой митрополита Павла, смог скооперировать в одном месте разных монастырских крестьян, возможно имеющих опыт в строительном деле, что позволило в краткие сроки осуществить строительство. При этом заселят новую вотчину митрополита именно выходцы из митрополичьих слобод, как и было запланировано, но сделают они это не ранее зимнего пути 1684-1685 годов.
Переписи софийских митрополичьих вотчин подтверждают это утверждение. В дозорной книге Софийского дома, датируемой не ранее августа 1684 года, с. Воскресенское переписано не было[42]. Многие будущие жители с. Воскресенского записаны еще в Усть-Ницинской и Покровской слободах. При этом некоторых семей в этой переписи уже нет. Например, отсутствуют Енбаевы и Шибановы. Причем одноименные деревни будут в числе первых известных в округе[43], что наталкивает на мысль, что эти семейства были первопоселенцами митрополичьей вотчины на Миассе уже в 1684 году.
Даже если какая-то доля митрополичьих крестьян участвовала в постройке острога весной-летом 1684 года, то основная часть крестьян-переселенцев не могла переехать до тех пор, пока не будет убран урожай на старом месте жительства, т.е. ранее осени, далее им было необходимо ждать зимы, когда установится дорога. Получается, что массовое заселение Воскресенского случилось по зимнему пути 1684-1685 гг., именно тогда, в феврале 1685 года, была освящена церковь.
Переселенцам на Миасс давалась льгота на 5 лет «в те годы денежных оброков и хлебного выделу с их пахоты имать и десятинной пашни пахать и никаких накладов и поделок, кроме острожного строения делати их не заставливать и хлеб пахать и всякие крестьянские заводы заводить и строить и промыслы чинить на себя беспошлино, а прежние крестьянские дворы и заводы мельницы и анбары хто чем владел в Усть-Ницынской, в Покровской слободах и Пышминской заимке велеть им продавать по вольной цене»[44].
На основе известных переписей митрополичьих вотчин была предпринята попытка создания сравнительной таблицы, позволяющей установить связь между семьями жителей села Воскресенского в начале XVIII века (по данным переписей 1710 и 1719 гг.) и более ранними переписями XVII века. Эти записи предоставляют ценную информацию о миграционных процессах, а также о временных рамках, в которые эти крестьяне прибыли в Сибирь и обосновались на землях Тобольского митрополичьего дома.
На текущий момент самой ранней полной переписью по селу Воскресенскому Тобольского Софийского митрополичьего дома на реке Миассе является перепись сентября 1710 года, выполненная сыном боярским Василием Саввичем Турским[45].
В рассматриваемой переписи имеется значительная проблема, заключающаяся в том, что все жители записаны либо исключительно с фамилией, либо исключительно с отчеством, но не имеют полного набора данных. Этот факт значительно осложнял идентификацию каждого семейства в других источниках, особенно в свете значительного временного разрыва в известных до сих пор генеалогических источниках по данной местности. Хронологически следующими источниками, которые дают наиболее полное представление о населении села Воскресенского и прилегающих деревень, до сих пор являлись метрические книги и исповедные росписи, конца 70-х гг. XVIII века[46], а также ревизские сказки 1795 года[47].
Ситуация значительно изменилась с обнаружением в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) ревизских сказок 1719[48] и 1763[49] годов. Информация, содержащаяся в этих источниках, позволила дополнить данные переписи 1710 года и установить полный комплект идентификационных данных, включая отчества и фамилии крестьян. Это, в свою очередь, открыло новые возможности для глубокого анализа источников XVII века.
Кроме того, эти источники способствовали прояснению вопроса о потерянных дворах в селе Воскресенском в переписи Турского[50]. На основании существующей нумерации листов данного дела, перепись Воскресенского Митропольего села занимает листы с 90 по 101, в конце которой указано итоговое число дворов – 108. Однако, при ручном пересчете дворов было обнаружено, что их всего 83, что свидетельствует о нехватке 25 дворов. В ходе дальнейшего анализа оказалось, что эти дворы ошибочно были отнесены к Тебеняцкой слободе и располагаются на последующих листах переписи.
Правильный порядок листов в переписи должен быть следующим: после листа 98 об. следует разместить листы 103-105 об.. Обрыв текста заканчивается на фамилии Заболотный. В переписи по Тебеняцкой слободе отсутствует завершение, касающееся двора крестьянина Митрофана Заболотного. После перечисления состава его семьи нет приписки о приложении руки, которая на самом деле содержится на листе 99, в ней указано: «<…> Заболотной указ Великого Государя об утайке дворов и людей под опасением смертныя казни слышал по его велению Иван Никулин руку приложил»[51].
Помимо вышеуказанного, стоит обратить внимание на то, что за всех крестьян прикладывал руку один человек — и там, и там это был Иван Никулин. Все крестьяне, перечисленные на листах 103-105 об., в дальнейших переписях относятся к селу Воскресенскому, а в более ранних переписаны в вотчинах тобольских владык. Присоединив эти 25 дворов к 83 дворам, получается верное число дворов — 108, а «в них людей мужеска полу 350 человек, женска 386 человек»[52]. Из этих 108 дворов 100 принадлежало крестьянам и 2 бобылям.
Кроме переписи, проводимой В. С. Турским, информацию о числе дворов можно найти на страницах Служебной чертежной книги Семена Ульяновича Ремезова. В 1710 году он зафиксировал 101 крестьянский и 2 бобыльских двора[53], что относительно итогов переписи В. С. Турского отличается всего на один двор. Следующие записи в Служебной чертежной книге не имеют четкой датировки, однако они указывают общее количество в 148 дворов[54]. Из них 6 остаются за разночинцами, в то время как крестьянских дворов становится 132, 4 двора принадлежат вдовам, а еще 4 — бобылям. В дополнение к этому упоминается один бобыль из Терсюцкой слободы и один крестьянский сын из Окуневской слободы. Учитывая, что в 1719 году число зарегистрированных крестьянских дворов составило 205, а бобыльских — 21[55], можно предположить, что данные о 132 дворах относятся к первой половине 1710-х годов.
Сравнивая переписи 1710 и 1719 годов, можно заметить значительный прирост общего числа дворов в селе Воскресенском, их количество увеличивается более чем в два раза, с 102 до 226. Аналогичную тенденцию можно наблюдать и в отношении числа мужских душ, их число возросло с 350 до 685. Увеличение числа дворов происходит как за счет отделения сыновей от отцовских семей, так и за счет миграции из других вотчин тобольского митрополита, прежде всего из Усть-Ницинской и Покровской слобод, а также из иных мест.
[1] Щербич С.Н. Источники формирования земельного фонда Тобольского архиерейского дома в XVII в. // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2009. № 9. С. 83.
[2] Харина Н.С. Формирование и развитие церковно-корпоративного землевладения тобольского архиерейского дома в XVII в. // Источниковедческие и историографические аспекты сибирской истории: Коллективная монография. Нижневартовск, 2013. Ч. 8. С. 26.
[3] Буцинский П.Н. Заселение Сибири и быт ее первых насельников. Харьков, 1889. С. 134.
[4] Там же. С. 135
[5] Там же.
[6] Буцинский П.Н. Сибирские архиепископы Макарий, Нектарий, Герасим (1625-1650 гг.). Харьков, 1891. С.56.
[7] Манькова И.Л. Сибирский архиепископ Симеон и тобольские воеводы: опыт эмпирического исследования в свете теории конфликта // Уральский исторический вестник. 2012. № 3 (36). С. 21.
[8] Сибирский летописный свод. Головинская редакция // Полное собрание русских летописей. Т. 36. Сибирские летописи. Ч. 1: Группа Есиповской летописи. М., 1987. С. 160
[9] Там же.
[10] РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 434. Л. 14-15 об.
[11] Шишонко В.Н. Пермская летопись с 1263-1881 г. Третий период: с 1645-1676 г. Пермь, 1884. С. 464-465.
[12] Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографическою коммиссиею. Т. 6. — СПб. 1857. С. 308.
[13] РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 487. Л. 166-167. Цит. по: Афанасьев А.А. Сухоложье. Неизвестные страницы. Сухой Лог, 2004. С. 123.
[14] АсПбИИ РАн. Ф. 28. Д. 1648.
[15] Кузнецов И.П. Исторические акты XVII столетия (1633-1699). Материалы для истории Сибири. Томск, 1890. Вып. 1. С. 45.
[16] Шишонко В.Н. Пермская летопись с 1263-1881 г. Четвертый период с 1676-1682 г. Пермь, 1884. С. 109-111.
[17] Там же. С. 512
[18] Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографическою коммиссиею. Т. 7. СПб., 1859. С. 353-354.
[19] Сибирский летописный свод. Головинская редакция // Полное собрание русских летописей. Т. 36. Сибирские летописи. Ч. 1: Группа Есиповской летописи. М., 1987. С. 170
[20] Вероятно ошибка, расстояние не могло превышать тридцати верст.
[21] РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 232. Л. 3-3 об.
[22] ШФ ГАКО. Ф. 224. Д. 3243. Л. 157.
[23] РГАДА. Ф. 199. Оп. 2. Д. 481. Ч. 6. Л. 161 об.
[24] РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 237. Л. 1, 4 об.
[25] Там же. Л. 2-3 об.
[26] Там же. Л. 3-4.
[27] Кузнецов И.П. Исторические акты XVII столетия (1633-1699). Материалы для истории Сибири. Томск, 1890. Вып. 1. С. 42-43.
[28] Шорохов Л.П. Корпоративно-вотчинное землевладение и монастырские крестьяне в Сибири в XVII—XVIII веках. Красноярск, 1973. С. 72.
[29] Харина Н.С. Формирование и развитие церковно-корпоративного землевладения тобольского архиерейского дома в XVII в. // Источниковедческие и историографические аспекты сибирской истории: Коллективная монография. Нижневартовск, 2013. Ч. 8. С. 36.
[30] Пузанов В.Д. Русское заселение Южного Зауралья (XVII – начало XVIII в.) // Вестник Шадринского государственного педагогического университета. 2016. №3 (31). С. 63.
[31] Сибирский летописный свод. Головинская редакция // Полное собрание русских летописей. Т. 36. Сибирские летописи. Ч. 1: Группа Есиповской летописи. М., 1987. С. 217, 277.
[32] РГАДА. Ф. 281. Оп. 18. Д. 12479. Л. 5 об.
[33] Сибирский летописный свод. Головинская редакция // Полное собрание русских летописей. Т. 36. Сибирские летописи. Ч. 1: Группа Есиповской летописи. М., 1987. С. 296.
[34] Там же.
[35] РГАДА. Ф.214. Оп.5. Д.261. Л. 1658 об.
[36] РГАДА. Ф. 199. Оп. 2. Д. 481. Ч.6. Л. 161-163 об.
[37] Там же. Л. 161 об.
[38] Там же.
[39] Там же.
[40] ШФ ГАКО. Ф. 224. Д. 3243. Л. 170.
[41] Там же. Л. 170 об.
[42] РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1086
[43] РНБ. Ф. 885 — Эрмитажное собрание. 237. Ремезов С.У. Служебная чертежная книга. Л. 54.
[44] РГАДА. Ф. 199. Оп. 2. Д. 481. Ч.6. Л. 161 об.
[45] РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1526. Л. 90-105 об.
[46] ОГАОО. Ф. 173. Оп. 11
[47] ЦГИА РБ. Ф. И-138. Оп. 2. Д. 77
[48] РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1605.
[49] РГАДА. Ф. 280. Оп. 4. Д. 2700а.
[50] Сухарев Ю.М. Село Воскресенское на Миассе. Перепись 1710 г. Одной загадкой меньше. [Электронный ресурс]. https://sukharev-y.ru/село-воскресенское-на-миассе-перепис/ (Дата обращения 27.03.24).
[51] РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1526. Л. 99.
[52] Там же. Л. 101.
[53] РНБ. Ф. 885 — Эрмитажное собрание. 237. Ремезов С.У. Служебная чертежная книга. Л. 43.
[54] Там же. Л. 44.
[55] РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1605. Л. 89 об.
