Копырин А.Л. Глухарь

Охотники народ суеверный. Кроме широко распро-страненных и известных всем примет у каждого охотника наверно существуют еще и свои, только ему известные приметы.
Один из моих родственников не стрелял в глухарей. Глухарь самая престижная добыча на охоте, а тут не стрелял. Почему?

В далекие времена, позапрошлого века прадед моего родственника, в этих местах золото мыл. Ходил по ле-сам да по ручьям, на перекатах, на малых лесных ручьях мыли, гальку смотрели. В некоторых местах в лесу шурфы били, коренное (рудное) золото искали.
Наш родственник Степан в лесу выкопал где то яму. И натокался на золотишко, потихоньку копал, к бли-жайшему ручью ходил, промывал. Почти все лето ходил тайком, работал в одиночку. Ни кому место не сказывал и в помощники ни кого не брал. Но шила в мешке не утаишь, тем более времена были лихие, еще получше чем нынешние. За цветной камень или за песочек, запросто могли жизни лишить.
Копал Степан в очередной раз в шурфе, набрал полную котомку песка на промывку, вылазить начал, бац и все померкло.
Подкараулили его, кто то выследил. Как начал из ямы вылазить, по голове каелкой и тюкнули. Свалился обратно в яму и сколько лежал, потом и вспомнить не мог. Но видно промахнулись или еще как, но удар при-шелся почти по лицу и соскользя. Это видимо и спасло.
Очнулся от того, что кто то ему камни в лицо ки-дал. Открыл глаза, долго соображал, где что и как. Ни сил, ни в памяти ничего, единственное на фоне неба, какое-то движение. Начал присматриваться, что-то двинулось, мелькнуло и во второй раз вновь, что то появилось и в лицо упал небольшой острый камешек, как больно, чуть не в глаз.
От этой боли видимо Степан и очнулся, как сколько по времени из ямы вылезал, не помнил. Только вылез, навалился на кучу свежевыброшенной из ямы породы. В глазах темно, голова болит, даже на ноги встать, сил нет. Отдышался, смотрит глухарь стоит в трех шагах и смотрит на Степана. Увидел, что человек глаза открыл, подошел в руку как клюнет, а сам в сторону. Ну, пес и этот моей погибели хочет — со злостью подумал Степан. Но глухарь пошел на кромку поляны. Постоял, вернулся к человеку и снова на кромку поляны.
Человек чуть живой, ползком за глухарем. Так до-полз Степан до ручья, умылся, голову водой намочил, вроде как полегчало. А на ноги встать все равно не может. Глухарь рядом ходит, вроде как за собой зовет. Пополз Степан дальше, сколько времени прошло, он не запомнил, куда ползет тоже не знал, видел глухаря впереди, за ним как червяк и двигался.
Дело к вечеру солнца уже не видно, и в лесу вроде как тени стали появляться. Дополз Степан до кромки угора и дальше не может. Лежит, видит внизу дорога, а сил на дорогу выползти, уже не осталось.
Глухарь подошел в руку клюнул и вокруг походил, но не может человек больше двигаться, сил не оста-лось. Обессилел совсем. Глухарь подошел в голову клюнул, как больно, аж в глазах померкло, но человек двигаться все рано не может. Лежит только, слезы те-кут от бессилия, лежит и думает видимо здесь и оста-нется навсегда. Вон уже на высокой сосне и ворон си-дит и каркает во все горло, в предвкушении добычи.
Успел разглядеть, как внизу по дороге медленно идет лошадь. На телеге сидят два мужика, потом выяс-нилось отец с сыном, ездили покосы свои в порядок приводили, кусты вырубали.
Глухарь смотрит на лошадь на дороге, подобрался, замер на минуту, постоял, посмотрел на лежащего че-ловека и неожиданно взлетел. Описав полукруг, сел на дорогу и как сел, почти свалился с небольшой высоты. Соскочил и вприпрыжку с вытянутым крылом, как будто то раненый, бежать. Мужики с телеги соскочили. Между собой словами быстро перекинулись и за глухарем.
А тот, притворившись раненым, перелетит метров на двадцать, с шумным хлопаньем сядет в кусты и снова бежать. Мужики за ним. Молодой палку схватил. Но глухарь опять перелетает, так вот людей и привел к раненому Степану.
Мужики увидели раненого человека, перетащили его на телегу и быстрее в деревню. Отходили Степана, жи-вой остался. Золото не бросил, до конца жизни по лесу шатался, ямы копал, да на перекатах золото мыл, все мечтал самородок найти, не нашел.

И на охоту ходить не перестал. На козлов ямы ко-пал, а вот по глухарям с той поры стрелять не стал. И родственникам всем своим наказал, не стрелять. Мало того, сколько по лесам шлялся, после обеда на бревне, корочку хлеба оставлял.
Давно это было. На охоту сходить, по лесам пробе-жаться я тоже люблю. Только вот глухарей в наших ле-сах почти не осталось. А корочку хлеба, после обеда, как и предки мои, на бревне оставляю.