Копырин А.Л. Химцех

«…единственный в Советском Союзе бериллиевый цех завода «А» в подмосковье…» К.А.Власов 1939 г.

 

    Началась Великая отечественная война. Немцы стремительно наступали. Из западных областей страны, в срочном порядке эвакуировали заводы. Заводы и эвакуированные предприятия приезжали как в большие города, так  и в маленькие уральские города заводы и в рабочие поселки.

    В рабочий поселок Изумруд, осенью 1941 года, был эвакуирован химико-металлургический цех из Подмосковья.

 Он имел особое стратегическое значение, на тот период он был единственным в Советском Союзе.

    Задание было простое и по военному краткое, а сроки… В кратчайшие сроки нужно было смонтировать присланное оборудование и начать технологический процесс по плавке бериллия, который шел в военную промышленность.

    Площадку для цеха выбрали рядом с подстанцией по ул.Клубной. Объяснение было простым, для работы цеха было нужно большое количество электроэнергии и тепла.

    Рядом было здание прачечной, его использовали под солевой цех. В этом здании полы всегда сырые и скользкие, они ни когда не просыхали. Здание подлатали, подремонтировали, дыры забили фанерой и досками. Рядом были построены еще несколько зданий, в том числе котельная.

   В первые дни войны из поселка Изумруд мобилизовали всех военнообязанных и здоровых мужчин всех возрастов. Остались подростки  14-15 лет, вот на их плечи и легла основная нагрузка по строительству цехов нового производства.

   Что бы быстрее запустить производство перестраивали гаражи, гранилки, бани и прачечные. Здание металлургического цеха, строили заново своими силами, работали по стахановски, со временем не считались,  нормы перевыполняли на 200-250%.

    Работоспособного населения, для круглосуточной работы нового производства, в поселке набрать не смогли, поэтому, когда было построено здание котельной, на монтаж оборудования привезли заключенных. Темпы строительства были высокие, техника безопасности не соблюдалась, поэтому были несчастные случаи.

   С самого начала работы цеха не хватало рабочих кадров, практически на всех подразделениях. Работать в цехах завода привезли набранных со всех концов страны по оргнабору. Люди приехали из Курской, Ивановской, Воронежской, Липецкой областей. Работали в небольшом количестве и местные жители, а так же приехавшие из деревень Белоярского района.

   Возрастной состав приехавших был разный, были семейные и одинокие. Они жили рядом с цехом в неблагоустроенных бараках.

   Вот как говорят старожилы: «…очень много было вербованных из Курской области. Я приехал из Белоярки, привез свою семью и старую мать…»

   «…Приехали с родителями из Свердловска в 1931 году на Изумруд». Басова Н.П. 1925 г.р.

   С первых дней работы химцеха, когда еще не было опыта, случалось много отравлений, а это потеря рабочих рук.

   Привезли новые партии вербованных из Курской, Брянской, Воронежской, Ивановской областей. На вспомогательные работы принимали подростков с 12 лет (подметали в цехе, рубили дрова, убирали мусор, работали на лошадях возчиками).

    На момент начала работ, химико — металлургическое производство представляло из себя несколько отдельных цехов, или как называли отделений, производивших в строгой последовательности свои технологические операции.

    В рабочем порядке они условно назывались размолочное, соле-плавильное, плавильное и др, в том числе и подсобные. Производство было круглосуточное, смены по 6 часов. А все производство, которое на тот период можно было классифицировать как отдельный завод, называлось коротко «химцех».

    В размолочном цехе, размалывали (дробили — современный термин) горную породу и при высокой температуре, в электрических печах получали полуфабрикат, который называли «спек».

    Температура при изготовлении «спека» 1700 градусов. Рабочая смена длилась по 6 часов. Графитовыми кеглями, мешали расплавленную руду, около работающих печей можно было находиться только 2-3 минуты.

   Продукция выходила в виде больших шаров, которые в устном лексиконе назывались «спеки», затем их перевозили в солевой цех.

   По информации некоторых источников, руду* привозили из Китая. Но в поселке было несколько шахт и большое количество подземных выработок.

 

*По мнению местных жителей, химический цех работал на сырье, которое добывалось на шахтах пос. Изумруд. Сырье привозившееся в ящиках было с пос.Малышева. А для «секретности» или дезинформации говорили, что сырье привозили откуда то. Местные жители про сырье из Китая не упоминали не разу.

   По устным информации местных жителей, подавляющее большинство вербованных, приехавших из разных концов страны, работали в шахтах.

   На работу в шахту брали невысоких и худеньких девушек и женщин. Работа в подземных условиях велась практически без взрывных работ. Руда залегала в жилах, которые извилистой и узкой лентой проходили в крепких породах. Вот в этих узких щелях и работали вербованные. При помощи кирки и лопаты добывали стратегическое сырье для победы.

   Через полгода в шахте работали уже новые рабочие, полгода человеческий организм не выдерживал…

   Эта информация была известна и передавалась в устной форме всем, кто работал в Малышевской шахте в 70-80-х годах ХХ века, тем более ее прекрасно знали те, кто работал на этом предприятии раньше.

    Шары или «спеки» доставляли в цех варки или солевой цех. Спеки» привозили в ящиках весом по 50-60 кг, а в цехе работали одни женщины. Загружали вдвоем, но чаще всего по одной и туда же вливали «соль», раствор  черпали прямо из котлов черпаками.

   Здесь в больших чанах варили «соль» из концентрата берилла. При большой температуре она кипит и густеет. Сюда же добавляли плавиковую кислоту, каустик концентрированный.

   «…котлы большие, мы туда залазили в резиновых сапогах и перчатках и выгребали соль до самого дна…»

   В цехе очень высокая температура, постоянная загазованность, вытяжные устройства не успевали проветривать помещение. Дым, невыносимый запах, в горле не «першит», а дерет, дышать очень трудно, постоянно текут слезы.

   Барабаны размалывали этот «спек» с солевым раствором и потом  обогащенная смесь по трубам, поставлялась в плавильный цех, где все это варили. Затем получали «чушки» (металлические болванки серого цвета) в народе назывались «куклами». Это была конечная продукция, которую выпускал химико-металлургический цех. И ее отправляли потребителям.

    Печи, в которых происходил процесс плавки работали на электричестве. Непосредственно у печей можно было находиться по 2-3 минуты. Плавильщики работали по 4 часа. Расплавленный металл черпали большой металлической ложкой.

 

    Работа была очень тяжелой. Вредность страшная. Соль разъедала все. Мясо предала до костей.

Из воспоминаний:

«…до сих пор все руки изъедены, в ямах, пальцы поведены и деформированы, то же самое на ногах…»

    Тело разъедало до костей, особенно в тех местах, где были отвороты сапог. Они за смену намокали, так как с фартука жидкость стекала на сапоги и при движении попадала на брюки и промокнув, дальше на кожу. К врачам не обращались, лечились сами.

   От стариков, живших в поселке и работавших раньше на подобном производстве, узнали рецепт – в рану втирали эту же соль. Она через пару дней выветривалась или вымывалась, и раны быстрее заживали. Как у нас говорили «клин клином вышибают».

    В цехе, от печей всегда стояла высокая температура, дым, едкая пыль. Полы всегда скользкие и сырые. Вентиляция не справлялась. Металл «нержавейка» не выдерживал, образовывались дыры как от коррозии, а люди работали.

    В течение рабочей смены люди часто выбегали на улицу, что бы подышать свежим воздухом.

   Были случаи, когда рабочих выносили на носилках, большинство обратно не возвращались…

   Дети работали с 12 лет. Недалеко был детдом в бараке. Дети на работу приходили оттуда.

 Из воспоминаний:

   «…один работал со мной, в цехе помогал слесарю. Так у него пошла кровь, сначала носом, потом горлом. Очень сильное отравление. Больше всех страдали рыжие и белобрысые, они не выдерживали даже полсмены…»

    По этому вопросу из Свердловска приезжала комиссия, они следили только за выполнением плана и сказали: все хорошо! Работайте дальше, пока люди сами не умирали.

   Видимо когда смертность стала высокой, стали приезжать комиссии из Москвы. Начали следить за техникой безопасности. Были приняты ряд организационных мер.

   В особо вредных цехах смены сделали по 4 часа, вместо 6. Работали 4 дня, затем 1 день отдыха. Два раза в году отправляли в отпуск, на месяц, в приказном порядке, даже если не хотел. Платили хорошо, по тем временам 1600-1800 руб. на особо вредных работах. Стали выдавать хорошую спецодежду. Маски, кожаные сапоги.

    Но дисциплина была высокой. За прогулы и нарушения спрашивали очень строго: за 5 минут опоздания наказание или суд, за прогул судили показательным судом.

   Кроме основного производства работы в цехах, рабочие ездили на станцию  «Асбест», разгружать вагоны с оборудованием, инструментом, углем, химикатами, рудой.

    Работа была очень тяжелой и вредной. Это сказывалось не только на тех, кто работал в цехах. Химические испарения действовали не только на людей, в цехе после месяца работы, стекла в окнах становились непрозрачными. А вокруг цеха в частных домах, у населения дохли коровы, козы и куры.

    Рядом с цехом располагалась почта, начальник почты получила отравление, ее вынесли на носилках, и через некоторое время почту перевели в другое помещение.

    О степени вредности производства знали все, кто пришел работать в этот цех. Многие шли сознательно и конечно же не от хорошей жизни. Рабочих в химцехах хорошо кормили. Ежедневный бесплатный обед состоял из 1,2,3 блюда, всегда сливочное масло 25 гр. Ежедневно давали пить молоко — 0,5 литра молока и 400-600 граммов хлеба.

    Рабочие, приехавшие из Курской и Ивановской области, вымерли почти сразу. После первой же получки, они пошли в магазин и на все деньги купили товаров и ткани «ситец», у них там не было. И все это отправили домой в деревню детям, себя в питании обделили, потратив деньги.

Из воспоминаний:

    … Я же с первой получки купила 2 кг масла сливочного (с детства голодала, росла сиротой, хотела поесть от пуза, да еще ребеночек маленький был, его кормить, молоко надо было)…

    В химцех устроилась из лесопилки. Брать на работу в цех не хотели, я была маленького роста и худенькая.  Врачи при приеме на работу говорили: Ты что? За три дня проработаешь и помрешь! Я же отвечала: А так голодом, я всего четыре дня проживу»

   Все кто первыми работал, с начала образования цеха быстро умерли. Из 10 человек кто работал в годы войны, в живых осталось двое.

   Зная о вредности производства люди все равно просились на работу, хотя знали они смертники! Здесь хорошо кормили и бесплатно, а продуктов в тот период в магазинах не было.

Из воспоминаний:

   … пришел к начальнику проситься на работу. Семья была большая, есть нечего, денег не хватало: «переведи в основной цех». Там больше платили. Начальник сказал: «а кто семью кормить будет, когда помрешь?»

   Заболевания и отравления были тяжелыми. Ежедневно с кем-то было плохо. Кто-то падал в обморок, кого выносили на носилках.

   Практически все работники получили отравление печени.

 Из воспоминаний:

   … отправляли в Свердловск в больницу на лечение, но дома дети малые с кем оставить. Вернулась домой и не стала лечиться…

   Люди возвращались домой даже не пройдя минимального курса лечения. Легкие, бронхи «сгорали», печень болела постоянно, иногда невозможно было разогнуться. Кожные заболевания в расчет не принимали. Постоянный зуд, жжение, язвы и коросты.

Из воспоминаний:

    … болезнь приобрели на всю жизнь за полгода.

Отравление и ожог голосовых связок – год не могла разговаривать.

    … болят суставы, до конца жизни кожные заболевания.

   … рядом работала Нина Мурзина, отравилась на работе, все тело в солевых ранах и внутри все разъело.

    У многих женщин не было детей, химия действовала не только на женщин, но и на мужиков. В семье рождались дети, но прожив 2-3 года умирали.

У многих дети умирали в раннем возрасте.

Из воспоминаний:

    … сынок с няньками сидел, потом в садик отдала. До трех лет не говорил и не ходил. В садике после 3 недель пошел и начал говорить.

   После отравлений если остался жив, и мог двигаться, на инвалидность не оправляли, а переводили на легкую работу. Коновозчик, электрик, слесарь. Работали в этих же цехах и часто находились рядом с тем же химическим оборудованием.

    После войны из трудового коллектива кто болел и оформил профзаболевания, лечили в Москве, многих отправили на инвалидность.

   Как и какими средствами лечились в то тяжелое время. Спасались и выживали при помощи народных методов, водкой с медом и маслом.

    В воспоминаниях одного дедушки записано: «слегка» выпивал, ходил на охоту.

    В процессе беседы, скрюченный и чуть дышит, сказал: «…некогда болеть было надо было работать!…»

   Один из рабочих оставшийся в живых сказал:

       Мы работали в аду!

   В статье использованы воспоминания работников химцеха различных периодов.

 

Галицкая (Комарова) Любовь Алексеевна.

Горных Василий Сергеевич. 1922 г.р.

Башкирова Ольга Васильевна. 1926 г.р.

Кескинен Елизавета Яковлевна. 1920 г.р.

Губарев Павел Акимович. 1927 г.р.

Расковалова Нина Ивановна. 1928 г.р.

Басова Надежда Павловна. 1925 г.р.

Чудов Геннадий Иванович. 1928 г.р.

Пряхина Зинаида Васильевна.

Савина Раиса Никифоровна.

Панов Родион Константинович. 1929 г.р.

Колпакова Александра Андреевна.