Медведева Н.А. Война. Реж. Эвакуация

Детская память – необыкновенное чудо. Порой зацепится в ней что-то значимое так крепко, что десятки лет жизни с их перипетиями и неожиданными поворотами судьбы не сотрут. И даже 75 лет – не срок. В Москве живёт женщина с удивительно трепетной памятью, бережно хранящая в душе воспоминания прошлого. Её зовут Нина Георгиевна Томашпольская. Память о поре военного лихолетья в нашем городе она пронесла через всю свою жизнь. Воспоминания Нины Георгиевны и легли в основу этой статьи.

Когда началась война, маленькой москвичке Ниночке Мановой было всего 5 лет. Её отец Манов Георгий Александрович только что окончил Московский инженерно-строительный институт, мама Тамара Дмитриевна – учительский. В Москве война отметилась ожиданием бомбежек, воем сирены воздушной тревоги, походом в бомбоубежище. Чаще всего ночью. Сумки со всем необходимым были приготовлены заранее. Бомбоубежища находились в Доме звукозаписи, в подвале дома, где жили Мановы, в метро «Маяковская», что было не очень близко, но ходили и туда. Когда маленькую Нину одевали, она спрашивала: «Что это мы так рано гулять идем?»

А потом родственников и соседей эвакуировали на восток страны, кого в Челябинск, кого в Уфу. Семья Мановых попала в городок Реж далёкой для москвичей Свердловской области. Почему-то бытовала пословица: «Хоть убей меня, зарежь – не поеду больше в Реж», вспоминает Нина Георгиевна. Может, просто для рифмы, т.к. жизнь в глубоком тылу относительно несытой прифронтовой Москвы, находившейся под обстрелом и бомбардировками, была неплохая. Эвакуированных распределили по частным квартирам, работали школы, детсады, куда Нину и определили. Приезжих детей было много из разных уголков страны.

Эвакуированные в Реж девочки: ленинградка Елочка, донбассовка Лялечка Борзенко, москвичка Ниночка Манова.

Скрупулёзная память Нины Георгиевны сохранила детали жизни в Реже. В нашем городе Мановы жили с 1941 по 1944 годы, сменили несколько адресов. Сначала на Рефтинской улице в доме под номером 23, на Костоусовской, затем на Осиновской, 49.

Семья, жившая на Осиновской, в которую попали эвакуированные москвичи, была особенная. В историю города вошёл навсегда её глава – Афанасий Иванович Перфильев. Это герой Гражданской войны, первый кавалер ордена Красного Знамени в Реже. Впрочем, увидеть его Нине Мановой не удалось, он воевал теперь уже на фронтах Великой Отечественной.

Хозяйку дома, гостеприимно распахнувшего свои двери для москвичей, звали Ираида Ивановна Перфильева, у нее была дочь 16 лет Валя. Жили они хорошо и основательно: просторный дом, отопление, питание, баня – всё было. А, главное, была корова-кормилица. Шаньги в перфильевском доме Нина помнит до сих пор: и с творогом, и с грибами, и со сметаной – просто слюнки текли. Для военного времени это, конечно, было роскошью.

Семья Мановых во время эвакуации в Реже

Родители Нины, как и все труженики тыла, много работали. Папу, которому уже было прислали повестку на фронт, в последний момент отозвали, т.к. он работал на строительстве химзавода в окрестностях Режа, и в котельной, и в насосной 1-го подъёма, и в военкомате – дома-то его и не видели. Мама преподавала сначала в школе №1, затем в школе рабочей молодёжи и заведовала клубом. Летом ездили с маминым классом в колхоз на сельхозработы. Помнит Нина горох на полях, колодец-журавель, стрижку овец.

Зимой катались на санках на речке Талице. Вместо ёлки почему-то папа принес сосёнку. Нарядили самодельными игрушками, получилось как в Москве. В Реж приезжал дедушка Нины, Татаркин Дмитрий Фёдорович, который с юридическим издательством был эвакуирован в Челябинск, и привозил нехитрые гостинцы.

Семья режевлян Перфильевых, приютившая Мановых в годы войны

В последний год жили на Участке №1, выстроенном прямо в лесу, в непосредственной близости к стройке химзавода. Там поселились в бараках, но у каждой семьи было отдельное жильё: комната, кухня, а удобства во дворе. В нашем отсеке, вспоминает Нина Георгиевна, жило четыре семьи: кроме нас, Антиповы, Солдатовы, Фрыкины. У всех были телефоны. Телефонистке называли, с чьей квартирой соединить, и она давала определённое количество звонков, чтобы другие уже не брали трубку. На Первом участке были и школа, и клуб, и столовая. В клубе кипела работа, приезжали артисты, и самодеятельность была развита. Была костюмерная с настоящими костюмами.

Прочитав первые странички книги Зинаиды Васильевны Дрягилевой «Режевской химический завод: год за годом», на которых описывается период строительства этого оборонного предприятия, Нина Георгиевна вспоминает: «С глубокой нежностью и скорбью увидела дорогое имя Антипова Валентина Артемьевича. До сих пор не сдержу слез. Это наши соседи по бараку. Помню, что он работал на какой-то руководящей должности. Жена, прелестная Анна Сергеевна, заведовала столовой, где питались работающие. Помню, она мне налила стакан молока. Семья была редкостная, все красивые, дружные, любящие. Света Антипова – моя ровесница и подруга. Её отдали в 1-й класс, а меня почему-то нет. Однажды я увидела Свету, возвратившуюся из школы, ещё с портфелем. Она стояла у входа в барак, но медленно сползала на землю, прижав к губам чернильницу. Изо рта синяя пена. Говорили разное: отравилась беленой, ударилась о гигантские шаги. В общем, трагедия. Помню, Валентин Артемьевич рисовал карандашом её портрет, а на бумагу сползала слеза. У Светы платье было розового шёлка, мне подарили кусочек на косыночку. Было нам с ней по 7 лет…».

Начальником строительства был Сапожников Евсей Яковлевич, а главным инженером Злобин Анатолий Николаевич. Уже в Москве Нина Георгиевна прочла в «Московской правде» некролог о смерти Сапожникова, о котором было сказано немало добрых слов. Все соседи Мановых: и Фрыкины, и Антиповы, и Солдатовы, и Борзенко работали на разных объектах этого строительства. Когда строители химзавода обжились на Первом участке, приехала большая группа людей, видимо, из Курска. Их называли – курские соловьи. Запомнилось, что они привезли с собой семечки и жмыхи.

Клубом на Первом участке заведовала мама Нины Мановой Тамара Дмитриевна. Там Нина впервые выступала со стихами Симонова «Убей его», а Света Антипова танцевала Умирающего лебедя. Несмотря на напряженную трудовую вахту взрослых, культурная жизнь эвакуированных не затихала. Светлым воспоминанием осталась поездка в Свердловск с походом в кино. Это была «Серенада Солнечной долины». Смотрели с упоением, так что на всю жизнь врезалось в память.

В 1944 году Мановы уехали в Москву. Давно это было, но шлейф воспоминаний до сих пор тянется теплой струйкой…

Что же осталось в нашем городе от того прошлого, которое живёт до сих пор в памяти Нины Георгиевны Томашпольской? Увы, ни следа нет от химического завода, построенного невероятными усилиями огромного количества людей в тяжелейшие военные годы. Давно снесены бараки Первого участка, на их месте жилой посёлок Быстринский. Но не всё в этом мире определяется существованием реальных вещей и объектов. Память человеческая – субстанция более прочная, чем здания и сооружения. И она жива вопреки времени и реалиям бытия. И это необыкновенно замечательно.

 

Н. Медведева.